тьма.
Легкие черные спирали скользили к полу и едва касаясь его, начинали обратное движение. Теперь они свивались в летучие кольца и пушистые черные облачка, постепенно наполняя кабину. Вот они добрались до колен, потом до пояса, потом до груди. Приготовившись, он ждал, и когда тьма поднялась выше, втянул ее носом и ртом.
На вкус она была как полынная горечь. В горле запершило, пробирая до слез. Он закашлялся, выдохнул, горечь осталась на языке, будто прилипла.
Звякнул лифт, двери разъехались и Семён вышел в просторный холл верхнего этажа. За стойкой было пусто — видимо секретарь ушел и винить за это трудно: колышущаяся тьма заполнила тут все. Клочья свисали со стен, сплетались в узоры в углах, колыхались на лёгком сквозняке. Это место было заражено, оно умирало. Он пошел туда, где тьма гуще всего. Только там может быть его заказчик.
Ра сказала, заказчику сорок четыре. На вид он казался гораздо старше — старик, усталый, измученный и больной. Семён вошёл в кабинет, не дожидаясь приглашения сел в кресло напротив, кивнул и принялся ждать, слушая пространство вокруг. Тьма лезла в уши, в глотку; так плотно, что он едва сдержался, чтобы не закашлять.
Р.Н. молчал. Смотрел из под бровей. Видимо это его фирменный прием на переговорах — подавлять собеседника, навалившись массой своего эго. Семён подумал про себя: даже в лучшее время ничего не вышло бы, тем более теперь. Что ж, пусть себе, раз хочет. Р,Н. видимо понял это, будто очнувшись, кивнул:
— Спасибо, что приехали. Хотите что-нибудь выпить? Кофе? Что-то покрепче?
Выпить хотелось до одури, чтобы сбить с языка привкус горечи, но алкоголь забьет остатки чувствительности. Семён мотнул головой:
— Спасибо, нет. Алкоголь мешает. Давайте о деле. Я вас слушаю.
Р.Н. вздохнул и усмехнулся:
— Знаете, я ведь не верю во всю эту мистику. Но сейчас у меня не осталось больше выхода
— Разумно. Я тоже не верю в мистику.
Вскинув голову Р.Н. поднял брови:
— Вот даже как? Не верите? А ваше занятие… впрочем, не важно. Ну хорошо.
На миг их взгляды встретились, на миг, не более, Семён никогда бы не позволил человеку смотреть ему в глаза дольше секунды. Р.Н. отпрянул, опустил взгляд, приложил руку к лицу, будто потирал ушибленное место. Семён кивнул, у клиента в глубине глаз, под слоем боли, всё ещё светится разум. Это хорошо. Какое-то время у него есть.
— Так что же? Расскажите свою историю?
Её звали Карина, красивая девушка двадцати двух лет. Они познакомились на каком-то приеме, где она подрабатывала официанткой. Сперва он думал, это будет очередной роман, сулящий приятное общение, не слишком обременительный. В последние годы он не любил ничего серьезного; и сперва все шло как обычно, а потом он понял, что мечтал о такой, именно о такой, еще в юности.
— Дело не в ее внешности, поймите. Она умела мечтать, с ней было легко, она… особенная, — убеждал Семёна Р.Н.
И всего лишь спустя три месяца он начал подумывать о колечке для неё. В конце-концов, что он терял? Юристы составят контракт. Впрочем, он больше думал, как устроит красивую свадьбу на травянистом, зеленом холме, или на берегу моря, это уж, как она сама захочет. Женщины любят всякие красивости и он собирался дать ей этого с горкой, пусть войдёт в новую жизнь счастливой и довольной. Они проживут вместе несколько приятных лет. Как реалист он не верил во «вместе навсегда», но если можно откусить счастья, ради чего отказываться?
А она вдруг его бросила.
— Она сказала, — надтреснутым голосом говорил Р.Н и Семён слышал, как тяжело ему дается каждое слово, — что все кончено. А когда я спросил причину… она сказала… ей пора двигаться дальше. Ммм… м-между нами пропасть — возраст, положение и… она мечтает добиться чего-то сама и…
— Почему?! — выкрикнул он вдруг и крик хлыстом разрезал воздух. Боль Р.Н. ударила Семёна прямо в грудь, он не успел прикрыться — слишком близко сидели, слишком много усталости. Волной боль прошла сквозь тело, отдаваясь в каждой клетке.
— Почему она так поступила?!
Слава свету, второй крик ударил не в лицо, его Р.Н. выдохнул себе же в ладони и тут же надсадно закашлялся, хрипло, страшно втягивая воздух, замолотил руками и слезы выступили у него на глазах.
— Ну все, довольно, — стряхивая с себя, будто липкую плёнку, остатки этой боли, Семён встал на ноги, нашел в глубине шкафа графины и налил немного коньяка в хрустальный стакан. Мельком оглянулся. Р.Н. все еще кашлял, ему было не до него. Тогда, вынув из-за пазухи пузырек, он вылил в стакан одну каплю тягучей жидкости. Едва коснувшись напитка, она вспыхнула, будто маленькое солнышко и тут же погасла.
— Выпейте.
Тот не стал спорить.
— А теперь — продолжайте. Пропустите момент с объяснением. Не важно, что она сказала. Что было потом.
Р.Н. удивленно взглянул на стакан, который опорожнил, понюхал и поставил на столик. Продолжил монотонно, глядя в угол:
— Сперва я разозлился и сказал: тебе же хуже, лишаешься шанса устроить жизнь, а у меня таких будет еще много. Стройных, молодых. Потом все стало плохо. Все время тосковал и думал о ней. Дела, алкоголь, другие женщины, ничего не помогало. Становилось только хуже. Я звонил ей, просил много раз, обещал все, что угодно, потом умолял, но…
— Пропустим это, — попросил Семён, видя, что лицо Р.Н. снова наливается краснотой. Странно, он ведь только что выпил с коньяком каплю «живого солнца». Этого должно было хватить надолго. Он попробовал заглянуть глубже, внутрь, в самую боль, но не смог — не было сил. Он так устал сегодня!
— Попробуйте вовсе не говорить о ней, хорошо? Дело-то в вас и ваших чувствах.
— Мои чувства… да что чувства! Я умираю. Сперва думал, время поможет, но стало хуже. Теперь болит уже всё тело.
— Вы были у врача? Я уточняю на всякий случай.
— Да. У психотерапевта и у терапевта. Сдал анализы. Они в пределах нормы… врачи не видят. Всё это бесполезно. Знаете, что внутри меня теперь?! Я сижу на работе и ничего не вижу. Боль рвет на… части. Кашель… я задыхаюсь… чувствую, долго не протянуть, — он втянул воздух и закрыл лицо руками. С трудом отдышался и продолжил:
— Два дня назад я поехал к одной из ваших… к ведьме.
— Простите, что за ведьма?
— Вам имя нужно?
— Да, конечно. Можно еще адрес. Чтобы понять, о ком речь.
— А вы всех их знаете? — усмехнулся Р.Н.
— Да, ведь это моя работа.
— Ну хорошо.
