Сереж, — не удосуживается скрыть ухмылку. Прикусывает кончик языка. — Не смотри так на меня. Это работа, ты и сам знаешь.
Саф откидывает голову и прижимается затылком к стене. Телефон тоже повыше приподнимает, чтобы я видеть её мог.
— Я подустала что-то изрядно. Четыре утренних съемки подряд это вышка. Все, как с цепи сорвались. Никак не могу к тебе выбраться. Скучаю, очень скучаю.
Мы не виделись с ней неделю и это долго. Самое долгое расставание за последний месяц.
— Я пока не могу приехать.
— Я помню, работа — важнее. Горжусь тобой очень сильно, — её глаза загораются лихорадочным блеском.
Да уж. Работа… Попытка «работать» под номером два. Один раз я уже проходил неоплачиваемую стажировку длиной в восемь месяцев в правоохранительных органах. Тогда Коля был ещё маленьким, и у меня не получилось задержаться надолго. Обычное дело — я всё просрал.
Для подобного рода занятий восемь месяцев — не срок. Несколько моих однокурсников ходили каждый день в течение двух лет, от звонка до звонка, выполняли обязанности схожие с теми, что и обычные следаки, и только потом их на работу официально устраивали. Когда места освобождались. А я не смог.
Я недостаточно приложил усилий. Недостаточно старался.
У нас с Машей как раз в тот период начали портиться отношения. Она уставала одна дома с мелким и на стены лезла от одиночества и схожести своих дней. И в итоге снова сблизилась со своей матерью, вызвавшейся ей помочь. Помочь и настроить против меня это схожие понятия. Я не устраивал её с самого начала наших с Машей отношений. Представляю, как она сейчас довольна собой, Маша собирается замуж за протеже своей матери.
Помню, как был тогда раздосадован. Стать следователем — было моей мечтой. Я хотел быть похож на отца. Но недотянул.
Родители погибли при странных обстоятельствах. Мало кто со мной согласится, ведь виновник той аварии был осужден и умер в камере, заболев тяжелой формой гриппа. Но не его скоропостижная смерть стала причиной сомнений. Авария произошла в скором времени, после того как отец стал получать угрозы связанные со своей работой. Я тогда был слишком мал, но обрывки воспоминаний регулярно крутятся в памяти.
— Сереж, — окликает меня Сафия. — Я на выходных прилететь постараюсь.
— Сафи, я всё понимаю.
Её график — на разрыв. Я бы через месяц откинулся под какой-нибудь лавке в аэропорту при пересадке.
— Зачем это всё нужно, если жить, не успеваешь? Или ты видеть меня не хочешь? — она охает, надув губки, словно озарение только что её темной макушки коснулось.
Пораженно качаю головой. Но Сафия этого не видит, потому меня от неё закрывает голова какого-то хера. Наклонившись, он целует её. В щеку. Но это не важно.
К этой фигне я никогда не привыкну.
Они там все охренеть какие тактильные. Не совсем же бараны, зачем упускать возможность полапать красивую девчонку, пусть и чужую.
— Вот ты где спряталась! А мы тебя потеряли. Меня как главную ищейку послали тебя найти, Биби, — теперь он за плечи её обнимает.
— О, я всего на пару минут отошла.
Саф отключает гарнитуру и представляет нас друг другу.
— Сереж, Шон — тот самый волшебник, о котором я тебе говорила. Это он снимал меня для первой обложки большого глянца!
Какая прелесть!
— Никогда не забуду тот прекрасный день! Один из лучших в моей жизни, — мужикам противопоказано быть такими сладкими. — Я прервал ваше свидание?! Прошу меня извинить!
Пока я молчу, Саф уверяет его, дескать, полный порядок.
— Там как раз цветы для тебя доставили! Огромный букет. Как только курьер не погиб в пути, ума не приложу.
Старик смотрит на меня так, словно только что одолжение сделал несказанное.
— Не от меня цветы, — произношу, глядя на Сафи.
— Посмотрю на них одним глазком и отдам своей ассистентке, — подмигивает мне, как не в чем не бывало.
Пора бы привыкнуть, но меня это бесит.
— О, черт! Я не подозревал, — не сказал бы, что ему жаль. — Сафи, мы тебя ждем.
Что-то шепнув ей на ухо или просто понюхав её волосы, он исчезает из кадра.
— Сереж, ты ведь знаешь, — Саф нервничать начинает.
— Я ничего не сказал.
— Тебе и не надо, у тебя всегда по глазам всё понятно. На расстоянии тысяч километров я чувствую твое недовольство.
Сложно быть в восторге оттого, что твою девушку лапают одни мудаки, а другие дарят цветы и другие подарки. В её парижской квартире отведена целая комната под всякую всячину, подаренную фанатами. От картин с её изображением до кресла ручной работы. Изготовил его какой-то повернутый тип и привез в её модельное агентство. В Нью-Йорке по её утверждению дела и того хуже обстоят.
— Потрогай себя, — прошу её, когда мы взглядами встречаемся.
Сафия сосредоточено разглядывает меня, пытаясь понять, шучу я или нет. Поняв ответ, поворачивает голову к двери.
Обстановка более чем пикантная.
— В любой момент могут войти посторонние…, - в противовес своим словам она скидывает халат, по-видимому, устраиваясь поудобнее.
— Хочу увидеть, как ты по мне соскучилась.
Одного вида её соблазнительно тела достаточно для того, чтобы кончить, а уж когда Саф опускает камеру ниже и поддевает пальчиками краешек своих трусиков…
Черт.
Очень отзывчивая девочка. В моих фантазиях её очень много.
Пульс учащается, когда она раздвигает половые губы и проводит средним пальцем по клитору. Лаская себя, она удовлетворяет мою похоть. Волны возбуждения по телу прокатываются.
Фантастическая малышка.
Представляю, как касаюсь её тела. Загораюсь мгновенно. Это слишком, блд, потрясающе, чтобы быть правдой.
Глава 3
Мария
Происходящее — расплата. Я столько боли принесла Серёже, что это не могло бесследно пройти для меня.
Простить себя я не смогу.
— Маша, пора к учёбе вернуться. Нельзя столько времени ничего не делать. Мозг тупеет, — в шутливом тоне мамы слышны издевательские нотки.
Остальные могут принимать её слова за заботу. Но я уже поняла этот трюк.
«Слишком поздно поняла».
— А давай я без тебя разберусь, что мне и когда делать? Может быть я хочу быть тупой? Походить на тебя хочется, — обрываю её назидания.
Как я могла быть настолько глупа? Неужели, правда, думала, что мама переживает за моё семейное счастье?
— Как ты с матерью разговариваешь?! — от возмущения моя тетя швыряет нож на столешницу и резко ко мне оборачивается.
Отчаянье делает нас очень смелыми.
В какой-то момент ты понимаешь — терять нечего.
— Мария, что происходит? — мама старается держать себя в руках, но получается плохо.
Я, конечно, лукавлю. Она какая угодно — алчная,
