отправилась куда глаза глядят, не рассчитывая отходить очень уж далеко… а потом увидела этот пруд. И решила поваляться немного на берегу, поковыряться на мелководье. Она ведь не знала, что здесь водятся такие жабы! Но их тут полным-полно, куда ни глянь. Девочка сразу приметила целых три штуки. Правда, тогда она слишком обрадовалась, забыла про осторожность, и все они попрыгали со своих кувшинок и скрылись под водой прежде, чем она успела бы подобраться поближе и схватить хоть одну. Целых пятнадцать минут ей потребовалось, чтобы найти ту большущую толстуху.
Теперь и та пропала, а с Розы потоками лилась мутная вода, так что Мигель станет обзывать ее разными словами, наградит подзатыльником и…
Тишину прорезал чей-то истошный крик.
Вздрогнув, Роза закрутила головою вокруг.
Это кричала Люсинда, девушка ее брата.
Может, Мигель выскочил вдруг из-за какого-нибудь куста и напугал Люсинду, как он часто проделывал с сестренкой? Или какая-то из висевших на дереве кукол ожила и набросилась на нее? Мигель постоянно твердил об этом Розе: эти куклы на самом деле живые, просто спят, и, пока ты на них не смотришь, они тихонечко…
Еще один вопль.
Уже не Люсинда. Совсем другой голос — низкий, мужской.
Мигель?
Роза не могла сообразить, потому что никогда прежде не слышала, чтобы ее брат кричал от страха, — сколько она себя помнит, Мигель вообще ничего не боялся.
Роза неуверенно поднялась на ноги, позабыв о вымокшей одежде.
Взгляд девочки метался меж стволов обступивших ее деревьев, отыскивая признаки движения: прячась, Мигель должен перебегать сейчас от куста к кусту, потому что в этом-то все и дело, правда ведь? Это такой розыгрыш, шутка — но брат хотел посмеяться не над Люсиндой, а над нею, Розой. Сперва Мигель подговорил Люсинду закричать, потом закричал сам. И, как только Роза отправится посмотреть, в чем дело, они набросятся на нее с двух сторон, стараясь напутать.
Роза ждала. Лес хранил безмолвие. Ни ветерка, ни стрекота насекомых. Вообще ничего.
— Мигель! — робко позвала она.
Тишина.
Роза подобрала сандалии и направилась назад — туда, откуда явилась, к источнику криков. Она догадалась, что Мигель хочет устроить засаду, но это ничего, потому что мгновение ужаса будет коротким, а потом они все вместе будут смеяться. Так будет гораздо лучше, чем ощущения Розы прямо сейчас. Словно она заболела, ее вот-вот стошнит.
Роза ушла от поляны, оставив пруд за спиной. Вокруг теснились деревья. Ей приходилось пролезать под низкими сучьями, внимательно глядя под ноги. День, который только что был в самом разгаре, внезапно обернулся вечерними сумерками. Роза не помнила, чтобы раньше в лесу было так темно. Может, это из-за всех этих веток, что закрывают собой солнце и небо? Или просто тучка набежала?
— Мигель? — повторила Рота уже не так громко.
Потому что… А вдруг ее услышит еще кто-нибудь?
Кто, например?
Эти куклы?
Они ничего ей не сделают. Они всего лишь куклы. Даже если они все разом оживут, Роза куда больше и сильнее.
Это они схватили Мигеля и Люсинду.
«А вот и фигушки!» — твердо сказала себе Роза. Мигель большой любитель пошутить. Еще немного, и он выскочит на нее с жутким криком.
Но что-то он не торопится.
Темный лес хранил безмолвие.
Не лучше ли будет вернуться к пруду и подождать, покуда Мигелю не надоест игра и он сам не явится за нею? Хотя… Что, если Мигель или Люсинда действительно поранились? Что, если им нужна ее помощь?
Роза двинулась дальше, с трудом протискиваясь сквозь густую растительность. Она даже ускорила шаги, не обращая внимания на царапающие ветки, острые камни и прочий лесной мусор под босыми ногами. Потом перешла на бег, слыша только глухое сердцебиение в своих висках и собственное свистящее дыхание. Каждое дерево походило на все прочие, и девочка уже сомневалась, что бежит в нужную сторону, но все равно не останавливалась. Если повернет назад, она наверняка заблудится вовсе. И потом, Роза почти не сомневалась, что их лагерь уже совсем близко. Она почти нашла его.
Девочка пригнулась, огибая толстый ствол, и ткнулась головою в несколько кукол, свисавших с низкой ветки. Вскрикнув, отпрянула — и с размаху села в колючки. Подняв голову, Роза узнала обидчиков: этих кукол она уже встречала. Чумазых, шелушащихся, зловещих.
Это значило, что лагерь уже совсем рядом.
— Мигель! — крикнула она. Сдерживать страхи уже не было мочи.
— Роза! — долетел голос брата. Сдавленный, слабый, объятый ужасом. — Уходи! Скорее!
Роза вскочила на ноги. Рыдания застряли в горле плотным угловатым комком.
— Мигель?
— Беги же… — хриплый голос брата вдруг резко оборвался.
Роза помедлила еще секунду, а затем развернулась и дала стрекача.
Зед
1
Я проснулся с окровавленным лицом. Пленка крови расползлась между правой щекой и подушкой, так что пришлось отлеплять от себя наволочку, словно бинт от подсохшей раны. Я поднял подушку к лицу и с отвращением уставился на бурую кляксу на белой ткани. И отчаянно попытался вспомнить, что же могло случиться со мною прошлым вечером.
Я мирно ужинал со своей невестой и ее братом; пришла и его подружка. Повеселились на славу. Весь вечер напролет пришлось слушать, как Хесус разглагольствует о себе любимом.
Представляете? Хесус! Так зовут родного брата Питы — девушки, с которой мы помолвлены. Сколько иронии в том, что первый же названный в Божью честь парень, которого я встретил, в придачу оказался наделен самомнением Богу под стать! Вот его подруга, Елизавета, была даже чересчур хороша для этого неприятного типа. Умница-красавица, без лишнего выпендрежа. Не представляю, как Хесусу удалось ее заполучить. Хотя нет, догадываюсь: дело в деньгах Марко. Отец Питы и Хесуса превратил семейный ресторанчик с пабом в пивоварню с многомиллионным оборотом, и в прошлом году, когда Марко скончался от кровоизлияния в мозг, двадцатидевятилетний Хесус встал у руля всего бизнеса.
Отложив в сторону заляпанную кровью подушку, я дотронулся до пореза на лице и вызвал тем самым вспышку острой боли, которая прежде была вполне терпима. Порез протянулся от внешнего края брови четко вверх, до самой линии волос. Высохшая кровь шелушилась под кончиками пальцев, багровой перхотью осыпаясь на смятую постель.
Вспомнив наконец о произошедшем, я съежился от неловкости.
После ужина мы остались посидеть на террасе позади дома все вчетвером. Хесус раскурил непомерно дорогую сигару и без умолку тарахтел про чилийский лыжный курорт, где они с Елизаветой побывали прошлой зимой. Я слушал вполуха, пока он не принялся живописать трудности, с которыми якобы столкнулся во время перехода
