Отлично. Стоит показать тебе штанишки, на долю секунды всего, и ты уже таешь, как подросток, – ты, зрелый мужчина тридцати трех лет от роду.
Невероятные синие глаза сузились в щелочки.
– А что вы делаете на этом этаже?
Квин шагнул назад. Вдруг, оставаясь так близко, он не удержится, схватит ее в объятия и примется целовать прелестные губы?..
– Я... ну, просто ходил и глазел. Вокруг и, – он показал на открытый служебный люк, – вверх тоже.
Девушка смущенно разгладила юбку.
– Нельзя было сдвинуть.
– Я заметил. – Глядя в эти глаза, теряешь нить мысли.
– Я про лифт, – она с трудом сдерживала обаятельную улыбку.
Лифт дернулся и полетел вниз, бросив девушку на Квина.
– Ох...
Сила толчка прижала Квина к кнопкам как раз в тот момент, когда лифт с грохотом остановился. Двери заворчали, начиная закрываться.
– Нет! – Она рванулась на шум. – Мы не выберемся!
Он всунул руку между дверей, запястье вклинилось в резиновые полосы, а его самого зажало в тесноте лифта божественным, так точно подходящим к нему телом.
Агония и экстаз одновременно. Квин выругался сквозь зубы, девушка выразилась покрепче.
Еще секунда – и она поймет, вне всякого сомнения, насколько положительное впечатление производит.
– Сейчас открою. – Она занялась дверями, пользуясь щелью, которой не давала закрыться его рука.
Он опустил взгляд на ложбинку между грудями – нечто невероятное... Боже милостивый, у этой женщины есть хоть что-нибудь обыкновенное?
Она невольно втиснулась бедром меж его ног и пробормотала что-то про кабель.
На несчастье, тело Квина отозвалось на ситуацию самостоятельно. Девушка мгновенно подскочила и снова пискнула – как птичка.
Квин оперся ногой о стенку лифта и зафиксировал двери. Лифт слетел вниз примерно на два фута.
– Я могу залезть наверх и помочь подняться вам, – предложил он. Не то чтобы ему не нравилось оставаться запертым здесь вместе с ней, но им же, наверное, скоро не хватит воздуха. Или сил, чтобы контролировать себя.
– Думаю, вы достаточно помогали мне сегодня. – Голос звучал строго, но в глазах поблескивали озорные искорки. – Я сама займусь порвавшимся кабелем.
– Не пойдет, – ответил он и единым движением выбрался наверх. Повернулся и протянул ей руки. – Здесь внутри небезопасно.
– Пожалуй, вы правы. – Девушка вздохнула, покоряясь обстоятельствам, подобрала сандалии и потянулась к нему. Он поднял ее и перенес в коридор безо всякого труда. Она счастливо улыбнулась. – Спасибо. Лифт в этом доме непредсказуем. Но, право же, это составляет часть здешнего очарования.
Все здешнее очарование для него заключалось в стоявшем перед ним ангеле. Пять футов и шесть дюймов роста, синий шелк, письменная принадлежность в волосах и фигура, перед которой стоит встать на колени.
Квин сунул руки в карманы и мужественно глянул в грозящие заворожить глаза.
– Так как, вас наняли для ночной смены или вы постоянный ремонтник в этой трущобе?
Она умилительно покраснела и подняла руку, чтобы заправить за карандаш выбившуюся прядь цвета крепкого кофе. Потом уронила на пол сандалии и босой ногой поправила их, чтобы стояли ровно.
– Здесь не трущоба.
– Ну, и не Тадж-Махал.
Похоже, его остроумие ей разонравилось. Она отвела глаза.
– Поверьте, у комплекса есть и такое, чем можно гордиться.
Квин подавил смешок.
– Назовите хоть что-нибудь.
– И назову. Здесь все настоящее и... имеет историческую ценность.
Квин со значением глянул в сторону осрамившегося лифта.
– Весьма ветхую ценность.
– Комнаты просто восхитительны.
– А здание разваливается.
Она скрестила на груди руки.
– Ванны здесь стоят на львиных лапах.
– И трубы не меняли с тех самых пор, как их поставили.
– Окна выходят прямо на море.
– Очень хорошая деталь. – На сей раз он не удержался от смешка, потому что все силы ушли на то, чтобы не потрогать невыносимо привлекательную ямочку на подбородке. – Особенно потому, что кондиционеров-то нет.
Она нахмурилась. Точно солнце зашло за тучу.
– Вы явно любите это место, – торопливо проговорил Квин. – Или здесь работаете.
– То и другое.
Ага, отсюда и лояльность. Работник – это как раз то, что нужно, чтобы выкопать всю подноготную насчет данной недвижимости, да и насчет самого хозяина. Авось удастся втереться к ней в доверие и раздобыть полную информацию про жульничество Ника Уайтейкера со страховкой за приятным ужином. И последующим завтраком.
– Но вы не ответили на мой вопрос. – Опять обвиняющий тон. – Зачем вы сюда поднялись? На этом этаже никто не живет, тут бывают только служащие отеля.
Врать не хотелось, но иначе она же сразу догадается, что он принадлежит к фирме, собирающейся купить курорт.
– Я заблудился. Мой номер – на втором этаже.
Девушка нахмурилась и пристально на него посмотрела.
– Вы здесь остановились?
– Завтра уезжаю.
Как только спустится, он сразу же зарегистрируется и, таким образом, не окажется повинен во лжи. Так или иначе, он собирался заночевать в одном из владений «Йоргенсена», а завтра должен встать перед рассветом, чтобы добраться до следующего места, где у него намечалось дело, – в Миннеаполис.
– Ну что же, желаю приятного отдыха. – Она нагнулась, надевая сандалии и лишая его этим возможности увидеть, не разочаровало ли ее сказанное. – Обязательно загляните на пляж, там просто изумительно. – Она все еще возилась с ремешком.
Перед его мысленным взором предстала картина роскошных обнаженных ног, болтающихся под потолком.
– О, кое-что изумительное я уже здесь видел.
Девушка внимательно посмотрела на него снизу вверх – в бирюзовых глазах вопрос, и вызов, и смех. В сердце Квина возникло странное ощущение, а он всегда верил своему сердцу. Верил: оно подскажет, когда наконец на его жизненной дороге появится...
Единственная.
– А что, если вы мне этот пляж покажете? – вкрадчиво спросил Квин, прислоняясь к стене и скрещивая на груди руки. – И не можете ли вы принять приглашение на обед?
Ответная лукавая улыбка представляла очевидную опасность для его сердца и для другой анатомической детали, которая и без того не успела еще успокоиться. Но для ответа не осталось времени: лифт зазвонил и двери с урчанием закрылись.
