располагали к оптимизму.
— Насколько я могу судить, попытки пробить коридор к окруженным под Киевом войскам пока не принесли положительных результатов, — негромко произнес я, чтобы кроме нас моих слов никто не слышал. — Сороковая и двадцать первая армии, я полагаю, были вынуждены отойти на исходные позиции, а то и отступить дальше на восток…
— Откуда вам это известно, старший лейтенант? До вас текущее положение на фронте не доводилось, — остро посмотрел на меня Судоплатов.
— Товарищ Берия несколько дней назад показывал мне карту района Киевского котла с актуальной на тот момент обстановкой. Я много думал на эту тему и пришел к выводу, что имеющихся у нас сил совершенно недостаточно для прорыва кольца окружения.
— Даже если это так, какое это имеет отношение к нашим текущим задачам, старший лейтенант? К чему вы все это мне говорите?
— Самое прямое, товарищ старший майор госбезопасности. Если вы уделите мне десять минут, я все объясню, но лучше делать это не здесь.
— Хорошо, идемте. В моем кабинете нам никто не помешает, — ответил Судоплатов и быстро зашагал по коридору.
Пока мы шли, я еще раз разложил по полочкам детали плана, родившегося в моей голове сегодня утром, и окончательно обсчитанного вычислителем как раз к концу занятия.
— Как я понимаю, у вас есть какие-то конкретные соображения, — произнес Судоплатов, усаживаясь в кресло за своим столом и жестом предлагая мне занять одно из мест для посетителей. — Времени у меня немного, так что переходите сразу к делу.
— Есть две основных проблемы, которые не дают сороковой и двадцать первой армиям достичь успеха. Это преимущество противника в подвижности и в средствах связи. Немцы замкнули кольцо с помощью моторизованных соединений. Кроме того, у них хватает и пехоты из армии Вейхса и из накопленных на Кременчугском плацдарме пехотных дивизий. В результате, любой намечающийся успех наших войск противник достаточно легко сводит на нет быстрой переброской танков и артиллерии на угрожаемый участок.
— Это не новость, — пожал плечами Судоплатов. — Такое положение дел мы наблюдаем с самого начала войны.
— Вы, безусловно, правы. Однако в данном случае концентрация подвижных соединений у противника в разы выше, чем это обычно бывает. Фактически, нашим армиям противостоят две танковых группы, пусть и несколько потрепанных в предыдущих боях и растянутых на довольно широком фронте. Если просто пытаться нащупать слабину в их обороне и пробовать пробить в этом месте брешь, ничего не получится, только людей и технику потеряем.
— Допустим, — не стал спорить старший майор, — но никаких конкретных предложений я пока так и не услышал.
— Единственный способ обеспечить успех прорыва — дезорганизация управления войсками противника. Непосредственно перед атакой извне и изнутри кольца необходимо нанести удар по штабам немецких моторизованных корпусов.
— Отличный план, — ядовито усмехнулся Судоплатов, — И как же вы хотите это сделать, старший лейтенант? Может быть, вам известны места размещения этих штабов? Или вы считаете, что немцы дадут нашей авиаразведке обнюхать каждый квадратный метр своей территории? Вы не забыли, у кого сейчас господство в воздухе?
— Товарищ Берия говорил мне, что у него есть очень интересные фотографии, — спокойно ответил я, никак не реагируя на издевку в голосе непосредственного начальника. — Там изображено то, что осталось от немецкой колонны после ночного бомбового удара одного из ТБ-3, пилоты которого получали мои команды с земли. Я находился в десяти километрах от этого места, однако бомбы попали в цель.
Я замолчал, но знаменитый диверсант не торопился с ответом и лишь внимательно смотрел на меня, ожидая продолжения.
— Мне нужен скоростной самолет-разведчик с опытным пилотом и тройка истребителей для прикрытия. А потом, когда стемнеет, десяток дальних бомбардировщиков ТБ-7 и Ер-2 из тех, что в августе летали бомбить Берлин.
— А пару армий в усиление вам не требуется, старший лейтенант? — Судоплатов откинулся на спинку кресла, разглядывая меня, как экзотическую диковинку, — Мы, если вы заметили, здесь занимаемся несколько иными вопросами, весьма далекими от пустых прожектов. У меня всего месяц на то, чтобы сделать из вас настоящих диверсантов, способных проходить немецкие заслоны, как нож сквозь масло, и я это сделаю! А вы, товарищ Нагулин, предлагаете мне нарушить приказ, прервать подготовку группы, и заняться продвижением вашей авантюры, из-за которой мне придется отвлечь от важных дел очень серьезных людей.
— В Киевском котле ждут помощи двести тысяч наших бойцов и командиров, — медленно произнес я, выделяя голосом каждое слово. — И они останутся там навсегда. Их рассекут на части и добьют по отдельности, если, конечно, мы ничего не изменим в текущих планах прорыва. Вы опытный командир, товарищ старший майор государственной безопасности, и отлично знаете, что я прав. Мне нужны всего сутки — один день и одна ночь. Вы — мой непосредственный начальник, и кроме вас мне не к кому обратиться. Прошу вас вспомнить мост через Днепр и последующие события. Мне тогда тоже поверили далеко не сразу.
Судоплатов поднялся и смерил меня нехорошим взглядом. Я тоже встал, но он жестом велел мне сесть на место.
— Жди здесь, — приказал старший майор, неожиданно перейдя на «ты», и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
* * *
— Итак, вы его упустили, — к удивлению Рихтенгдена, генерал произнес эту фразу совершенно спокойным голосом, — Вы не смогли вырвать майора Шлимана из рук русских диверсантов, и теперь мы вынуждены считать, что все, что он знал, знает и противник. Все это весьма прискорбно, не находите, полковник.
— Вся ответственность за эту неудачу лежит исключительно на мне, герр генерал, — четко ответил Рихтенгден, глядя начальнику прямо в глаза, — Все мои люди и привлеченные бойцы «Бранденбурга» проявили себя исключительно компетентными специалистами, и только мои ошибки привели к срыву выполнения задания.
— Не торопитесь себя оговаривать, — усмехнулся уголком губ генерал. — Адмирал Канарис поручил мне провести расследование этого инцидента, и, поверьте мне, я выполнил его приказ со всей тщательностью. Мы восстановили всю картину произошедшего, подробно опросив всех участников событий, от ваших людей, до жандармов и пехотных офицеров, выполнявших ваши приказы. Тех, кто выжил, естественно…
Генерал некоторое время помолчал, потом задумчиво плеснул себе в стакан воды из графина и сделал пару глотков.
— Никто из заслуживающих доверия специалистов, ознакомленных с этим делом, не нашел в ваших действиях серьезных ошибок. Такое редко бывает, ведь некоторые из них знают вас лично, и не всегда ваши отношения с этими людьми безоблачны. Однако их оценки сходятся — ваши действия в тех обстоятельствах были верными. Возможно, вам просто не хватило везения. Как, кстати, ваша рука? Не беспокоит?
— Уже лучше, герр генерал. Благодарю.
