настоящие пули.
Непрошенный гость сразу рванул к бойнице, от выстрелов он не уклонялся. Три пули вошли в туловище, но, видимо, не задели никаких жизненно важных органов. Йети только слегка притормаживал на бегу, словно натыкался на невидимую преграду, а через секунду бежал дальше, как ни в чём не бывало. С четвёртым выстрелом – уже в голову – опешивший от таких результатов астробиолог задержался, и когтистая лапа мощным ударом деформировала ствол винтовки, выглядывавший из окна-бойницы.
После отбытия визитёра Биклафи облазил внутренний двор и нашёл на снегу несколько пятен и капель красного цвета – единственные подтверждения ранений.
Случай убедиться в живучести аборигенов представился, когда возвращавшийся из разведки дрон засёк схватку двух йети. Между островами архипелага часто дрейфовали льдины, и, наверное, один из аборигенов, как-то отбившись от пираний, забрёл на чужую территорию. Дрон может работать без подзарядки до восьми часов. В тот день он выработал только половину ресурса батареи, поэтому астронавты в течение почти четырёх часов наблюдали за жестоким поединком двух рьяных собственников.
Была ясная погода, помех не наблюдалось, и камера дрона транслировала чёткую картинку. Противники избивали, грызли и рвали друг друга когтями и зубами. Это напоминало схватку двух очень крупных бойцовых собак или взбесившихся снежных обезьян. Не хватало только крови. Лишь скудные брызги красных капель. Когда дрон засёк аборигенов, схватка уже началась. Когда на минимуме заряда батареи Смагин вынужден был увести дрон на станцию, победитель всё ещё не был определён. После этого случая у напарников на некоторое время появилась новая тема для обсуждения.
– При такой агрессивности и выраженной территориальности йети, вероятно, стали вершиной местной пищевой пирамиды, – оглаживал упрямо отрастающую щетину Биклафи, – истребили большую часть остальной фауны на планете, и теперь не смогут поддерживать собственную популяцию.
– Поддерживать популяцию? – голубые глаза Руслана забавно округлились. – Чёрт! А ты представляешь, как эти твари трахаются?!»
Впечатлённый зрелищем жестокого поединка, Смагин утверждал, что если только это всё не было частью брачного ритуала, то спаривание между такими существами невозможно, и они, наверное, все гермафродиты. Биклафи приводил в пример земных варанов и бангалорских песчаных фурий – дескать, всему своё время, и раз уж они на Мейзе по контракту пробудут полгода, то, возможно, им ещё посчастливится увидеть брачные церемонии её обитателей. Руслан на это возразил, что у него недостаточно крепкие нервы на такое смотреть, а напарник, если пожелает лицезреть прямую трансляцию с дрона, пусть раскошеливается за просмотр канала для взрослых. А пока что следует укрепить периметр станции, а то в брачных играх придётся ещё и поучаствовать.
Каких-либо ворот, закрывающих входные арки, не было даже в проекте станции. Расчищать под ними снежные сугробы действительно могло быть неудобно. Но почему проектировщики проигнорировали йети, оставалось для напарников загадкой. Нанести значимый ущерб самому зданию станции не сумели бы и десяток аборигенов, только из-за проблем с печкой приходилось выходить во двор, а винтовка в такой ситуации, похоже, не могла гарантировать безопасность.
От стены до станции триста метров. Флигель с печкой стоит на середине этой дистанции. Обе арки входов просматриваются и простреливаются из бойниц. Если явится йети, можно будет быстро отступить на станцию, а напарник прикроет. Надо идти. До печки и обратно. Только вот почему так не хочется?
Снег сыплет, не переставая. Минус тридцать по Цельсию и толстый ковёр из крупных белых хлопьев, в которые проваливаешься по колено или выше. Смагин нехотя натягивал на себя комбинезон.
– Слушай, Ник, а может мне всё-таки взять табельный бластер? – Руслан обернулся к напарнику. – Это уже не пульки – там никакая регенерация эту тварь не спасёт.
– Зачем тебе бластер? Для поднятия собственного боевого духа? Не хуже меня ведь знаешь, что по уставу запрещено применять сверхтехнологичное оружие на неосвоенных планетах и территориях, которым ещё не присвоена итоговая категория. Кроме форс-мажорных обстоятельств.
– Угу, – пробурчал Смагин, – чтобы определить шансы на выживание для среднестатистических колонистов бла-бла, и заодно, чтобы внезапно вылезшее откуда-то из-под снега разумное население, прятавшееся там несколько месяцев, не переняло и не использовало в дальнейшем против нас наши же лучшие разработки.
– Думай, как тебе больше нравится. Только когда новая смена проведёт на станции инвентаризацию и обнаружит в обойме бластера пустую графеновую ячейку, придётся писать рапорт. И я очень сомневаюсь, что комиссия сочтёт пальбу по местной фауне достаточным основанием для грубого нарушения Устава. – Биклафи сделал многозначительную паузу. – В общем, ты как хочешь, а я свой бонус к зарплате терять не собираюсь.
– Ясно, – застёгивая молнию комбеза, Руслан с укоризной посмотрел на Биклафи, – продашь шкуру напарника за тридцать сребреников, Иуда?
– Да нет, конечно! – заверил его «Иуда». – Ты ведь механик, да к тому же ещё и опытный. Твоя шкурка на полтинник потянет!
– Не знал, что ты так высоко ценишь механиков, – с лёгкой улыбкой парировал Руслан. – Надо было требовать у тебя по утрам кофе в постель.
– А вот заработает рибосома, и будет тебе кофе, – щедро пообещал Биклафи. – Бери его тогда в постель или хоть йети им угощай. У вас с ним, кстати, много общего.
– Например?
– Оба постоянно чем-то недовольны.
– Это у нас семейное, – бросил Смагин и, подхватив кейс с инструментами и винтовку, шагнул в открывшийся перед ним выход во внешнее кольцо.
Снаружи было тихо. Дворик станции казался пустынным – безжизненный закуток на спящей в снегах необитаемой планете. При теперешних температурах снег не таял, Руслан смотрел на него, почему-то не решаясь наступить. Белая крупа под ногами выглядела почти искусственной. Смагин оглянулся на напарника, который стоял во внешнем кольце у окна-бойницы с винтовкой наготове. Биклафи показал ему поднятый вверх большой палец, и первопроходец двинулся через двор к одинокому флигелю.
Причину поломки долго искать не пришлось. Едва дойдя до цели, Руслан увидел, что снежный покров на небольшом участке рядом со стеной флигеля немного промят, как будто под ним есть углубление. Стоя на одном колене и разгребая перчатками податливую белую мишуру, Смагин уже догадывался, что там найдёт. И не ошибся. Под снегом действительно была яма. Промёрзшая твердь оказалась разрыта, и со дна раскопа на астронавта смотрел изолирующий гофрированный кожух силового кабеля, искорёженный и деформированный. Защита была надёжной, и внутри кабель, конечно, остался цел, но сработали предохранители, и подача энергии прекратилась.
Похоже, они серьёзно недооценили своего аборигена. Он оказался способен не только наводить жуть громким рычанием и царапать обшивку, но и каким-то образом сумел понять, что они используют печку, и что она как-то связана со станцией. Невероятно! Неужели это существо всё же разумно?! Получается,
