снимать сливки.
Я смотрел на него и не узнавал. Неужели это тот человек, что лечил наши колени в детстве? Точно ли он учил меня ездить на велосипеде и играть в футбол? Он ли рассказывал о любви, как о величайшем даре, посланном небесами, когда мне было пятнадцать и я впервые влюбился?
Сейчас он был чужим, холодным, расчетливым сукиным сыном.
Но я перестал обращать внимание на эмоции. В мое сердце вернулся лед, а в голову — трезвость. Мне нужно было действовать. Я должен был исправить то, что натворил. И позвонить Роуз. Мне нужно было добраться до нее, объяснить, сказать, что исправлю все, что согласился помочь отцу до того, как полюбил ее. Теперь я был готов горы свернуть, чтобы исправить ситуацию.
Я повернулся к двери и открыл ее.
— Тебе нужно уйти, — сказал я отцу.
— Джордж, не дури, — строго ответил он. — Уже ничего не исправить.
— Убирайся, пап. Пока я не сорвался.
— Ты должен заботиться о семье в первую очередь.
— Я понял.
Он подошел ближе и похлопал меня по плечу:
— Я знаю, что ты сделаешь правильный выбор. Только не смей идти мне наперекор. Ты проиграешь.
И с этими словами он вышел, а я захлопнул дверь.
— Какого хрена? – прошептал я сам себе, глядя в документы.
Если верить бумагам, этот контракт исключал поглощение «Маджорити» фирмой Грегори Стара. Таким образом получалось, что в случае, если я их подпишу, отец Роуз потеряет процентов шестьдесят своих активов. Потому что участниками сделки были партнеры Грега. Получалось, что я, подписав договор о намерениях, не просто вовлёк в игру своего отца и исключил Грегори. Я фактически сделал первый шаг к банкротству семьи Роуз.
Когда в Ирландии мы подписывали документы с «Маджорити», нигде не было ни малейшей оговорки, зато новый контракт открывал мне глаза на всю схему поглощения.
Отец. Он обвёл меня вокруг пальца. Карандаш в моих руках переломился пополам от того, как сильно я его сжал. Запустив руки в волосы, я нервно прошёлся по комнате, пока в поле зрения не попал телефон. Я схватил его и набрал номер отца. Один гудок, сердце пропустило удар. Второй, и оно забилось пуще прежнего. На третьем папа взял трубку.
— Сынок?
— Пап, ты знаешь, почему я звоню, — резко ответил я.
Он тяжело вздохнул. На заднем плане послышался скрип кожи. Похоже, он сидел в своём кресле у себя в кабинете, пока делал всю грязную работу моими руками.
— Джордж...
— Что за хрень, папа? Объясни мне, что происходит.
— Я буду на месте через четыре часа. Мы встретимся и поговорим.
— Тебе лучше иметь правильные ответы, — резко ответил я и бросил трубку.
Четыре часа прошли как в тумане. Я пытался понять, как отцу удалось провернуть все это за моей спиной. Теперь ещё получалось так, что я, нанятый Грегом для подписания контрактов в его пользу, сам же его и обманул.
У нас с отцом был уговор удержать Грегори Стара от «Маджорити». В своё время мистер Стар обанкротил моего отца. Точнее, он стал последним, кто подписал документы о ликвидации и продаже компании отца по частям. И, как отец ни пытался с ним договориться, Грег был непреклонен. Тогда мы лишились всего, включая мою алчную мать, которая сбежала, как только узнала о потере фирмы.
С самого детства отец взращивал во мне и моем брате ненависть к Грегори Стару. Она расцветала в нас, как сорняк. Когда я начал заниматься посредничеством, отец выстроил целую схему мести Грегори Стару. Папа был очень квалифицированным в этой отрасли, а потому знал, что слабым местом Грега окажется «Маджорити». Поэтому мы с ним и решили, что ударить будет лучше с этой стороны. Именно так я оказался на подписании контракта в Ирландии, где параллельно подписал договор о намерениях. По причине того, что договор о намерениях фактически ставил крест на расширении Грега на восток, я подписал его в Дублине. По этой же причине я подгадал встречу в Ирландии на тот период, когда Грег и Флинн не могут туда поехать, иначе схема, которую мы выстраивали месяцами, рухнула бы, похоронив нас под осколками.
Но это превосходило даже мои грязные намерения. Это могло погубить семью Роуз.
Роуз.
Я должен был позвонить ей и все рассказать сам, пока она не получила информацию из третьих рук. Я набрал ее номер, но был переброшен на голосовую почту. Тогда написал сообщение:
«Детка, нам нужно поговорить. Позвони мне, как только сможешь. Это срочно. Я люблю тебя»
Ответа я не получил. Продублировал своё сообщение на электронную почту, но это тоже не дало результата.
Следующим я написал:
«Что бы ни происходило, где бы я ни был, помни, что дороже тебя у меня никого нет и что я люблю тебя больше жизни»
Я пытался дозвониться ей ещё восемь раз до приезда отца, но снова слышал лишь приветственные слова ее голосовой почты.
В мой номер постучали как раз, когда я услышал в трубке бодрый голос моей девочки:
— Привет, это Роуз. Я не могу сейчас подойти к телефону. Поэтому оставьте голосовое сообщение, и я, может быть, вам перезвоню.
Этот голос вызывал приливы нежности и тепла в моем сердце. Мне так хотелось быть сейчас рядом с ней. Мне хотелось лично все рассказать ей. Но сначала я должен был выяснить у отца, что же на самом деле происходит. Потом я прилечу в Чикаго и встречусь с ней. Я закрою ее в своем доме и не дам выйти, пока она не простит меня.
А до того времени мне было нужно узнать все подробности этого гребаного дела.
Я открыл дверь, и в номер вошел хмурый отец.
— Эта девка делает из тебя слизняка, Джордж.
Я сжал кулаки и челюсть, чтобы не наброситься и не выбить из него все дерьмо.
— Она не девка, а моя женщина.
— Твоя? — ехидно спросил отец. — Джордж, да когда она узнает, что ты сделал с ее семьей, перестанет даже смотреть в твою сторону. О банкротстве ее папочки, которое наступит через... — он посмотрел на часы, — минут двадцать.
— Что? — ошарашенно спросил я.
— Да, мой дорогой. Остались лишь формальности. Сейчас деловые партнеры Стара подписывают документы на «Маджорити» и разделение созданной Старом фирмы, чтобы продать ее по кусочкам.
— «Стар Энтерпрайзес»? — Мой голос
