ритмичным гудком — это боль.
Чертовски. Сильная. Боль.
Моя голова раскалывается. Мое горло протестует, когда я пытаюсь сглотнуть. Каждая мышца в моем теле болит так, как будто я только что провела несколько десятков раундов на боксерском ринге.
Я вздрагиваю, когда теплые пальцы обхватывают мои.
— Ей нужно больше обезболивающих, — кричит глубокий голос.
Это Кингстон?
Почему кто-то играет на барабанах? Кажется, я стону. Я прилагаю усилия, чтобы открыть глаза, и вижу высокую блондинку в халате с картинками из маленьких книжек. Она что-то делает, от чего этот ужасный шум стихает. Я в больнице?
— Привет, Жасмин. Я Кристи, твоя медсестра на сегодня. Как ты себя чувствуешь?
— Больно, — мне трудно говорить. Мой язык прилип к небу.
Кристи тянется ко мне за спину, и в следующее мгновение соломинка прижимается к моим губам.
— Пей маленькими глотками… это должно немного помочь.
Я вздрагиваю, когда что-то сжимает мой бицепс.
Она мягко улыбается.
— Постарайся не шевелиться. Это измеряет твое кровяное давление.
Я жду, пока аппарат сделает свое дело, пока она стучит пальцами по клавиатуре рядом.
— По шкале от одного до десяти, где десять — это невыносимо, как бы ты оценила свою боль?
— Девять, может быть? — мой голос такой хриплый, что я едва узнаю его.
Кажется, я на секунду задремала, потому что теперь медсестра стоит рядом со мной, снимает колпачок с иглы и вводит что-то в мою капельницу.
— Пришло время для очередной дозы морфина. Это поможет тебе почувствовать себя намного лучше в ближайшее время.
Этот момент не может наступить достаточно скоро. Я никогда раньше не испытывала такой боли.
— Спасибо, — я то прихожу в себя, то исчезаю, пока женщина заканчивает проверять мои показатели. Или, по крайней мере, я думаю, что она это делает. — Нужно… спасти… мою маму… океан… так устала.
— Это нормально, — говорит Кристи. — Ты прошла через довольно тяжелое испытание. Отдохни еще немного, а я вернусь, чтобы проверить тебя позже.
— Ладно, — бормочу я.
— Спи, детка, — парень с хриплым голосом вернулся и прижался губами к моему лбу. — Я никуда не уйду.
***
— О, милая, нам нравится, когда они убегают. Это делает поимку нашей добычи гораздо более приятной.
Другой смеется, и от звука их веселья меня пробирает до костей. Кто эти извращенные ублюдки? И серьезно, где, черт возьми, Кингстон? Я чуть не спотыкаюсь в своих шлепанцах, поэтому скидываю их и бегу босиком. Палки, покрывающие лес, царапают мою кожу, но я почти не чувствую боли, потому что слишком напугана, чтобы думать о чем-либо, кроме побега.
— Помогите! — кричу я. — Кто-нибудь, блядь, помогите мне!
Я задыхаюсь, открываю глаза, но тут же захлопываю их снова, когда на меня обрушивается яркий свет.
— Свет, — кричу я.
— Выключите этот гребаный свет! — смягчив тон, он добавляет: — Успокойся, Жас. Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
Кингстон? Откуда он взялся?
Я открываю веки, радуясь, что свет приглушили. Я поворачиваю голову в направлении знакомого голоса. Это Кингстон.
— Что на тебе надето?
Кингстон смотрит вниз на зеленую майку, прикрывающую его торс.
— Кто-то в отделении скорой помощи дал мне ее. Рубашка, которая была на мне, была… испачкана, — его выражение лица становится мрачным. — Я использовал ее, чтобы надавить на твою рану, пока не приехала скорая.
— Я в больнице?
Учитывая флуоресцентное освещение, вонь антисептика и назойливые аппараты, ответ должен быть очевиден, но у меня в голове все путается. Сейчас ничто не имеет смысла.
Он кивает.
— Да, Жас. Ты в больнице.
Боже, он выглядит дерьмово. Его песочного цвета волосы растрепаны, под глазами залегли темные круги, а одежда помята.
Кингстон соединяет свой мизинец с моим.
— Ты напугала меня до смерти.
А?
— Почему?
Его брови сходятся.
— Ты что-нибудь помнишь?
— Я…
— О, хорошо. Ты очнулась, — в комнату входит женщина с яркой улыбкой на лице.
Кингстон немного отодвигает свой стул назад, когда она подходит к кровати, на которой я лежу.
— Как ты себя чувствуешь? Меня зовут Кристи, и я твоя медсестра еще на несколько часов.
Почему мне кажется, что мы уже проходили через это ранее?
— Эм… уставшей, — я слегка встряхиваю головой, пытаясь прогнать туман. — Странно.
— Это совершенно нормально быть дезориентированным, когда выходишь из наркоза, — заверила она меня. — Ты помнишь, как ты сюда попала? Или почему ты здесь?
Я на мгновение задумываюсь об этом. Я закрываю глаза, когда ужасные воспоминания проносятся в моей голове. Это то же самое, что я только что видела во сне. Я все еще чувствую вес этого больного ублюдка на себе. Его грязные руки касаются моей обнаженной кожи. Нож. О Боже, он всадил в меня нож! Моя рука перемещается к животу, только сейчас заметив лишний вес. Я открываю глаза, рассматривая шину, обернутую вокруг моей кисти и уходящую на несколько дюймов вверх по руке.
— У тебя перелом запястья, — отвечает медсестра на мой невысказанный вопрос.
Я игнорирую пронизывающий взгляд Кингстона и сосредотачиваюсь на женщине передо мной.
Кристи снимает перчатки и улыбается.
— Я собираюсь сообщить доктору, что ты очнулась. Он придет и все объяснит.
Когда она уходит, Кингстон берет меня за руку.
Я дергаюсь в ответ.
— Не прикасайся ко мне.
Он отстраняется, выглядя озадаченным, и проводит руками по своим густым волосам.
— Что? Почему нет?
Найди истину, Жасмин.
— Потому что… — я сглатываю ком в горле.
Я знаю, что это невозможно, но клянусь, я только что услышала голос своей мамы.
— Я не знаю. Просто не прикасайся ко мне.
Я не могу избавиться от ощущения, что что-то не так. Кингстон смотрит на меня в замешательстве, пока я пытаюсь собрать все воедино.
Мне требуется значительное усилие, чтобы поднять на него взгляд, когда до меня наконец доходит.
— Где ты был? Почему Бентли оставил меня совсем одну в том лесу?
Кингстон хмурится.
— Он должен был подождать, пока я доберусь туда. Я был прямо за вами двумя, но потом меня задержали.
— Кто?
Его челюсть подрагивает.
— Пейтон. Она была пьяна и настроена воинственно. Потом она начала плакать, устроив еще большую сцену. Мы с Ридом тащили ее обратно в ее дом, она брыкалась и кричала. Буквально.
Я борюсь с желанием усмехнуться.
— Какое удобное время.
— Что, черт возьми, это значит? — его карие глаза сузились.
— Это ты мне скажи.
— О чем ты говоришь? — его глаза расширились. — Ты же не думаешь, что я имею какое-то отношение к твоему нападению?
Правда? Честно говоря, я понятия не имею, какой ответ будет правильным.
Я вздыхаю, уже чувствуя себя измотанной этим разговором.
— Я уже не знаю, что
