самостоятельный суздальский князь Юрий Долгорукий, вероятно, расширил и еще более укрепил Москву. Поэтому неудивительно, что с его именем связаны первое летописное о ней известие и затем помянутые легенды о ее основании.
При своем выгодном положении, торговом и промышленном, естественно, Москва рано сделалась и средоточием особого удельного княжества; может быть, уже при Юрии Долгоруком некоторое время здесь сидел один из его сыновей (Ростислав). Потом встречаем удельным московским князем одного из сыновей Всеволода III (Владимира), затем одного из сыновей Юрия II (также Владимира). Во время Батыева нашествия Москва была первым суздальским городом, который сделался добычей татар, так как последние двигались с юго-востока, со стороны Рязани.
Известно, что при взятии Москвы молодой князь Владимир Юрьевич попал в плен, а главный его воевода (или пестун княжича, или московский тысяцкий) Филипп Нянька пал в битве. Летопись говорит, что татары избили жителей, сожгли город, церкви, монастыри, села и взяли «много имения». Отсюда мы вправе заключить, что Москва в то время была уже значительным городом, который, по русскому обычаю, состоял из кремля, или внутренней крепости, и посада, или внешнего города, расположенного по соседним холмам и также укрепленного валами и стенами; в городе были не только церкви, но и монастыри; а около посада и по другую сторону реки Москвы существовали разные села и деревни.
Следующим удельным князем Московским является младший брат Александра Невского Михаил, по прозванию Хоробрит, и настолько сильным, что он захватил великое княжение Владимирское (у дяди своего Святослава). Впрочем, он вскоре пал в битве с литовцами (1248). Затем мы видим удельным князем на Москве самого младшего из сыновей Александра Невского, Даниила, с которого и начинается непрерывное и довольно быстрое возвышение Московского княжения над всеми другими. Этот умный, деятельный князь, ребенком оставшийся после своего отца, вырос и возмужал в печальное для России время посреди таких бурных событий, каковы татарские погромы и междоусобные брани, поднятые его старшими братьями из-за владимирского стола, в которых волей-неволей он должен был принимать участие. Потом, в союзе с другими князьями, он боролся против утвердившегося на великом столе брата Андрея Городецкого по поводу его попыток к захвату некоторых земель. Трудное время обыкновенно вырабатывает характеры, замечательные по своей энергии, изворотливости и настойчивости в достижении целей; таковыми явились Даниил Александрович и сын его Иван Калита. При жизни своих дядей и старших братьев Даниил не мог иметь законных притязаний на великое княжение Владимирское — эту общую цель всех наиболее сильных князей того времени. Зато всю свою энергию он употребил на увеличение и округление собственного Московского удела, в чем имел успех при помощи оружия и ловкой политики; потому и может быть назван «первоначальником» собирания русских земель под главенством Москвы. Он сделал такие два важных примысла к своему уделу, как Коломна и Переславль-Залесский.
Еще прежде суздальские князья стремились отрезать от Рязанской области ее пограничный город Коломну, который по своему положению на левой стороне Оки тянул более к Суздальской земле. Для московских князей Коломна получила еще большую важность: она запирала устье реки Москвы и была, можно сказать, необходима для округления их владений. Даниил воспользовался смутным состоянием Рязани, то есть ее княжескими усобицами, затеял войну с великим рязанским князем Константином Романовичем, захватил Коломну, разбил противника под стольным Переславлем-Рязанским и какою-то хитростью взял в плен самого Константина (1301). В то же время главных севернорусских князей немало волновал вопрос о том, кому перейдет в наследство Переяславль-Залесский после смерти его князя, больного, бездетного Ивана Дмитриевича (внука Невского). К этому наследству стремились и родные его дяди Андрей с Даниилом, и двоюродный Михаил Тверской. Но Даниил Московский сумел привлечь племянника на свою сторону и после его смерти (1302), по духовному завещанию, наследовал Переяславль с весьма значительной по тому времени волостью.
Этот замечательный князь, увеличивая свои владения, по всем признакам, был домовитым хозяином и много заботился также об устроении своего стольного города. Несмотря на татарские разорения (особенно при нашествии Дюденя в 1293 г.), Москва, очевидно, успевала оправиться и обстроиться, так что после Даниила она является сравнительно цветущим и весьма крепким городом.
Памятником сего князя, между прочим, служит основанный им за Москвой-рекой Данилов монастырь (с храмом во имя Даниила Столпника). Даниил Александрович скончался в 1304 году (по другому известию, в 1303 г.), еще в поре мужества; ему было с небольшим сорок лет. Перед смертью, по обычаю благочестивых людей, он постригся и принял схиму. Погребен он был в том же Даниловом монастыре[2].
У Даниила Александровича осталось пять сыновей, между которыми, конечно, и была поделена его волость. Старший из них, Юрий, сидел в Переяславле-Залесском, когда пришло туда известие о кончине отца. Любопытно, что переяславцы при этом известии не пустили Юрия в Москву на отцовское погребение. Вероятно, жители опасались захвата со стороны его дядей, Михаила Тверского или Андрея Городецкого. А может быть, в этом случае сказалось желание старого города, чтобы княжеский стол был утвержден в нем, а не в Москве, которая считалась сравнительно младшим городом. Как бы то ни было, Юрий занял стол московский; а Переяславль передал следующему за ним брату Ивану (Калите); следовательно, этот город должен был удовольствоваться вторым местом. Во всяком случае, ясно, что жители его уже сами тянули к Москве и предпочитали ее князей другим соседним князьям. Так рано сказывается тяготение к Москве в окрестных русских областях.
Одним из первых деяний Юрия Даниловича, как московского князя, было отнятие Можайского удела от соседней Смоленской области. Уже в год смерти отца он со своими братьями предпринял поход на Можайск и взял его, а удельного можайского князя Святослава (Глебовича) пленником привел в Москву. Приобретение Можайской волости было третьим важным примыслом после Коломны и Переяславля; оно округляло московские владения с запада. Можайск лежит на верховьях Москвы; следовательно, все течение этой реки находилось теперь в руках московских князей. Таким образом, Юрий Данилович сделался едва ли не сильнейшим князем Северо-Восточной Руси. Но уже в самом начале своего княжения он заявляет не одну энергию, а также жестокость своего характера и крайнюю неразборчивость в средствах. Так, он велел убить помянутого выше рязанского князя Константина Романовича, захваченного в плен Даниилом и, вероятно, не соглашавшегося на какой-нибудь постыдный для себя договор. Почти в то же время умер дядя Юрия Андрей Городецкий, и честолюбивый племянник немедленно начал добиваться великого княжения Владимирского, хотя отец его никогда
