— Так точно, — так же громко ответил Аркадий. — Можете рассчитывать на наше полное сотрудничество.
«Гиены, воронье, навозные мухи, черви, — думал следователь, глядя на покидающий поляну автомобиль Приблуды. — Темные твари». Занималась заря; он чуть ли не физически ощущал, как земля ускоряет вращение навстречу восходящему солнцу. Снова закурил, чтобы выбросить из головы Приблуду. Курение — отвратительная привычка, как и пьянство, также порождение государственной монополии. Все на свете — государственная монополия, включая его самого. В первых проблесках утра уже заискрился снег. На краю поляны милиционеры все еще удивленно таращили глаза. Они уже увидели эти выступающие из снега кровавые маски.
— Расследование поручили нам, — объявил Аркадий своим сотрудникам. — Так что пора браться за дело.
Он приказал поскорее огородить место происшествия, а сержанту поручил вызвать по рации еще одну машину с людьми, лопатами и металлоискателями.
— Значит, мы…
— Продолжаем, сержант. До дальнейших указаний.
— Хорошенькое утро, — усмехнулся Левин.
Патологоанатом был старше других по возрасту. По виду — еврей с карикатуры в форме капитана милиции. Он равнодушно наблюдал за Таней, выездным экспертом, которая не могла оторвать глаз от изуродованных лиц убитых. Аркадий отвел ее в сторону и распорядился для начала набросать план поляны, а потом попробовать изобразить положение трупов.
— До или после того, как на них напал милый майор? — спросил Левин.
— До, — сказал Аркадий. — Как если бы майора вовсе здесь не было.
Судмедэксперт группы начал искать в снегу вокруг трупов следы крови. Похоже, сегодня будет чудесная погода, подумал Аркадий. Он увидел, как первый луч солнца заиграл в окнах на здании Министерства обороны на том берегу Москвы-реки — единственные минуты, когда оживали его бесконечные серые стены. Вокруг поляны, как пугливые олени, из темноты возникали деревья. Снежные узоры засверкали розовыми и голубыми лентами. Наступал день, когда, казалось, зима начала наконец уступать место весне.
— Черт, — взгляд его снова остановился на трупах.
Фотограф следственной группы спросил, не фотографировали ли уже сотрудники КГБ.
— Да, но уверен, что их фотографии годятся только на сувениры, — сказал Аркадий, — никак не для следствия.
Польщенный фотограф рассмеялся.
«Давай, — подумал Аркадий, — смейся громче».
В служебной машине — откатавшем пять лет «Москвиче», а не в сияющей, как у Приблуды, «Волге» — приехал следователь Паша Павлович. Щегольски одетый мускулистый романтик, Паша был наполовину татарин.
— Три трупа. Двое мужчин и женщина. — Аркадий сел в машину. — Замерзшие. Может быть, им неделя, может, месяц, а может, и пять. Нет никаких документов, никаких вещей, ничего. Все убиты выстрелами в сердце, у двоих, кроме того, раны в головах. Пойди взгляни на их лица.
Аркадий остался ждать в машине. Просто не верилось, что зима заканчивалась, могла бы и подольше не раскрывать всего этого ужаса. Если бы не вчерашняя оттепель да не переполненный мочевой пузырь милиционера и лунный свет на снегу, Аркадий все еще дремал бы в постели.
Вернулся негодующий Паша.
— Какой идиот мог натворить такое?
Аркадий жестом поманил его в машину.
— Здесь был Приблуда, — сказал он, когда Паша забрался внутрь.
Говоря это, он видел, как едва уловимо изменилось поведение сыщика, — при этих немногих словах он как-то сжался, бросая взгляд то на поляну, то снова на Аркадия. Эти три загубленные души были не столько жертвами страшного преступления, сколько создавали щекотливую проблему, нередкую во взаимоотношениях с КГБ. Но Паша принадлежал к порядочным людям и больше, чем кто-либо другой, принимал все близко к сердцу.
— Это дело не для нас. — добавил Аркадий, — Мы поработаем здесь немного, а потом они заберут его от нас, не беспокойся.
— Все-таки в Парке Горького… — растерянно пробормотал Паша.
— Да, очень странно. Делай то, что я скажу, и все будет хорошо. Поезжай в местное отделение милиции и достань план конькобежных дорожек. Составь списки всех милиционеров и буфетчиц, работавших зимой в этой части парка, а также дружинников, которые могли крутиться здесь. Главное — побольше активности, — Аркадий вышел из машины и наклонился к окну. — Кстати, дали мне еще кого-нибудь из следователей?
— Фета.
— Я его не знаю.
Паша сплюнул в снег и сказал: «Птичка по лесу летала, что услышит, повторяла…»
— Ну и ладно. — В таком деле к нему обязательно должны были прицепить стукача, следователь смирился с этим обстоятельством. — Хоть какая, да помощь.
Паша уехал. Подъехали два грузовика с курсантами школы милиции с лопатами. Таня разбила поляну на квадраты, так, чтобы можно было убирать снег метр за метром, точно обозначать места, где будут обнаружены вещественные доказательства. Правда, Аркадий не надеялся найти что-нибудь, учитывая срок, прошедший со времени убийства. Однако нужно было создать видимость работы. Если это удастся, к концу дня, возможно, заглянет Приблуда. Во всяком случае, физический труд не повредит милиционерам. Они были даже рады немного размяться. В остальном же у них не было особых причин радоваться. В милицию набирали деревенских парней прямо из армии, соблазняя их обещаниями московской прописки, в чем порой отказывали даже физикам-ядерщикам. Потрясающе! В результате москвичи считали милицию чем-то вроде оккупационной армии бездельников и скотов. Милиционеры в свою очередь видели в своих согражданах законченных диссидентов и тунеядцев. Однако ни один из них не вернулся в деревню.
Солнце было высоко, живое, теплое, уже не тот мертвый диск, каким оно появлялось зимой. Курсанты слонялись под теплым весенним ветерком, отводя глаза от середины поляны.
Почему в Парке Горького? Укрыть трупы было бы гораздо легче в парках побольше — в Измайлове, в парке Дзержинского, в Сокольниках. Парк Горького был всего два километра длиной и меньше километра поперек в самом широком месте. Правда, это был первый парк, открывшийся в столице после революции и пользовавшийся наибольшей любовью москвичей. На юге своим узким концом он почти доходил до университета. На севере за излучиной реки открывалась панорама Кремля. Сюда приходили все: служащие со своими завтраками, бабушки с детьми, юноши и девушки. Там были чертово колесо, фонтаны, детские театры, уютные тропинки и павильоны для игр. Зимой были открыты четыре катка и ледяные дорожки.
Приехал следователь Фет. Он был почти одного возраста с курсантами, сквозь очки в металлической оправе смотрели голубые шарики глаз.
— Займитесь снегом, — Аркадий жестом показал на растущие груды. — Растопите и исследуйте.
— В какой лаборатории, товарищ старший следователь, провести это исследование? — спросил Фет.
— Думаю, это можно сделать горячей водой прямо на месте. — Подумав, что это, возможно, прозвучало недостаточно внушительно, Аркадий добавил: — И чтобы ни одной снежинки не осталось.
