клетки матрицы, жадной паутиной затянувшей меня. Бред. Это какой-то бред…
Узбеки перестали тараторить, бросившись сбивать свою разбредающуюся отару. Я оперся рукой о холоднющую крышу машины, с которой еще не стаял лед, положил руку на остатки наледи, пытаясь проверить реальность происходящего. Лёд как лёд! Собрав горстью быстро мокнущий снег, я бросил его себе в лицо, пытаясь прийти в себя. Брр.…Очки забрызгал. Но, вроде бы, теперь чувствую себя получше!
Так или иначе, отсюда надо выбираться.
Я сел за руль и попытался завести машину. С третьей попытки движок ожил, привычно зарычав пробитым глушителем. Тронулся с места, развернулся, но уехал недалеко — мокрая земля шлифовалась бешено крутящимися колесами. Нет, так до асфальта я не доеду!
Чертова резина. Вот всегда знал, что всесезонка — дерьмо. Но хранить запасные покрышки в Москве было негде, и пришлось мне, купив один комплект, ездить на нем везде и всегда. Хорошо, реагентов там не жалеют, не то, что в регионах!
Узбеки уже занялись отарой, с подозрением поглядывая на меня. Помочь мне они явно не собирались. Думают, я овцу у них приехал украсть, что ли?
— Где найти трактор? — крикнул я им.
Один из них рукой указал, куда идти за трактором, не переставая сверлить меня тревожным, недоверчивым взглядом. Я запер машину и побрел в указанном направлении, ориентируясь на овечьи следы.
Ощущение нереальности происходящего не уходило. Что такое случилось-то? Ни разу не испытывал ничего подобного! Микроинсульт, что ли? Надо заняться уже здоровьем, а то допрыгаюсь так, без выходных ишача, да и курить стал слишком много…
Вскоре передо мною за пеленой дождя проступили контуры широких приземистых строений.
По пути я сорвал пару стеблей, сжал их в ладони. Обычный, буро-ржавый осенний бурьян, высохший и ломкий… И как это случилось, что на исходе декабря я оказался среди осеннего пейзажа, будто и не было позади ни ноября с ранними заморозками, ни декабря со страшными снегопадами… Все это было бы похоже на какой-то бредовый сон, но слишком уж реальны были моросящий дождь, тревожное лицо пастуха и чавкающая грязь под ногами.
Разумное объяснение было только одно: потеряв сознание, я съехал с дороги, и укатился в поле, где и встал. То, что погода так быстро переменилась, конечно, странно, но это еще как-то можно объяснить… Но я же точно помню, что ехал в сумерках… А тут — совсем светло, как в разгар дня! Неужели я был без сознания целую ночь? Но двигатель машины еще горячий! Мотор работал всю ночь и лишь под утро заглох? Тоже невозможно — коробка передач стояла на скорости! А еще идет дождь, вокруг нет снега и на пожухшей, но местами ещё зеленой траве пасутся овцы с уродливыми курдюками. И всё это в Тверской области. В конце декабря.
* * *
Я подошел к постройкам ближе. Передо мной был хутор из трёх-четырёх жилых домов, стоявших на приличном расстоянии друг от друга в окружении многочисленных хозяйственных построек и садовых деревьев. Часть зданий оказалась сделана из серых сэндвич-панелей, другие — просто каркасы, обтянутые виниловым тентом. И все какое-то…чужое. Не видно привычных спутников российской деревни — непролазной грязи и полуразрушенных ферм. Кругом — аккуратные постройки, электрические изгороди и дорожки, посыпанные мелким щебнем, и выглядит все это опрятно, производя впечатление редкого в нашей глубинке преуспевающего хозяйства.
Из ближнего дома вышла женщина в платке и стеганой ромбом серой рабочей одежде. Она с недоумением посмотрела на меня из-за решетчатой изгороди, окружавшей строения.
— Здравствуйте!
Женщина неторопливо оглядела меня, а я — ее. Старше среднего возраста, лицо, когда-то, наверное, красивое, теперь же, обветренное и с морщинами, как у людей, всю жизнь работавших на открытом воздухе.
— Здравствуйте — ответила она немного нараспев, — вы за сыром пожаловали? Рано еще! А молоко, ежели желаете, есть!
Странная женщина, и говорит как-то чудно, подумалось мне. «Пожаловали». Для меня это лексикон девятнадцатого века!
— Нет, я, видимо, заблудился. Где я нахожусь, не подскажете?
Женщина посмотрела на меня оценивающе, как будто решая, правду я говорю, или придуряюсь.
— Ну, как где, хутор Новосвятский, Богословской волости, Бичераховского отдела — произнесла она тоном, каким обычно взрослые, ответственные люди разговаривают с малолетним недотепой. — Вы без навигатора тут путешествуете?
Так, слово «навигатор» мне знакомо. А вот эти все хутора, волости и отделы — вообще нет. Не должно быть таких муниципальных единиц в Тверской области. И почему «волость», что за архаизмы? Не называют так поселения в нашей стране даже в самой глуши, пожилые люди «сельсоветом» могут назвать по привычке, но уж никак не «волостью»!
— Мне нужен трактор, вытащить машину на дорогу, — ответил я, смущенный всеми этими непонятками.
— Трактор спросите у Клима Егоровича, он за домом, на моторном дворе. Только тут до шоссейной дороги — очень далеко!
Климом Егоровичем оказался крепкий мужчина лет шестидесяти, с внешностью, с которой мог бы сойти и за русского, и за кавказца или турка. Очень черные, без седины волосы, густые усы, роста чуть выше среднего, плотного телосложения, в теплой зеленой безрукавке и рабочих штанах с лямками. Он внимательно посмотрел на меня, выслушал краткий рассказ о моих несчастьях, и протянул руку, тщательно сначала ее вытерев.
— Добро пожаловать, мил человек, — голос у хозяина оказался мелодичным и глубоким. — Трактор, так и быть, сейчас заведу. Сильно ли застряли? Может, вездеходом вас дернуть?
— Даже не знаю. Там, где стою, все сравнительно ровно, а вот что дальше будет, ближе к асфальту? Кстати, далеко до него? И, где я вообще нахожусь? Я, видимо заблудился! Бичерахинский отдел — это где?
— «Бичераховский» — поправил меня Клим Ефимович. — А находитесь вы там же где и я, — предгорья Кавказа, Терское казачье войско — сообщил он мне своим спокойным, уверенным баритоном, слегка улыбаясь в черные щетинистые усы.
Некоторое время я просто стоял и смотрел на него, хлопая глазами. Этого не может быть… или я все-таки сплю?
— Где, простите?
Хозяин перестал улыбаться.
— Терская область, если настаиваете — произнес он также спокойно, даже ласково, но глаза стали холодными. — Мы по старинке «казачьим войском» его называем!
— Кавказ? — тупо уточнил я, не доверяя своим познаниям в географии.
— Кавказ — спокойно подтвердил он, кивнув. — А вы-то что ожидали?
И смотрит на меня, будто ответ ему очевиден.
А я, черт побери, ожидал другого! Совсем, совсем, б^%ь, другого!
Что делает
