букет витавших в полутёмном помещении «ароматов» остался прежним, если не прибавилось даже чего похуже. Судьи, отдуваясь после обильного обеда, вновь с укором воззрились на стоявшую перед ними женщину. Ведь приходилось в омерзительной духоте тратить своё драгоценное время, словно у них и прочих важных дел нет, кроме как с богомерзкой ведьмой вести сложные разговоры.
— А что могут нам поведать присутствующие горожане? — спросил у до того лишь помалкивавшей толпы инквизитор.
— Так… — бургомистр окинул оценивающим взглядом испуганно замерших вокруг, — Альдо, ты самый здесь мудрый, что можешь рассказать о ведьминых кознях Серены?
— Я долго жил на этом свете, — начал издалека скрюченный годами старик, правда, не утративший живого блеска глаз, — Многое слышал, многое видел… И что могу сказать… Ежели кто решит причинить вред Серене, даже без злого умысла, тот не жилец на этом свете.
— Да что ты такое говоришь, Альдо? — удивился инквизитор, — На всё только воля Божья!
— Так я о том и говорю — стоит кому сделать какую пакость Серене, как Божий промысел тут же наказывает такого идиота. Вот, например, был у нас такой кузнец Бьёрн, сил имел как у медведя, немеряно. И по пьянке случайно попытался снасильничать над ней. И где сейчас тот кузнец?
— Где? — удивился инквизитор, не знавший всех занимательных историй этого города.
— Утонул в тот же день!
Толпа загудела, подтверждая правдивые слова Альдо.
— Или вот вспомним Гарольда. Такой несусветной дикости был мужчина, не боялся ни чёрта, ни дьявола. Жену свою часто побивал. Да и мужичков в округе поколачивал регулярно. И как-то Серена сделала ему замечание…
Альдо многозначительно примолк.
— И что с ним случилось? — спросил, заинтересовавшись, инквизитор, подозревая страшный конец некогда дикого Гарольда.
— Да вот случилось! Перестал жену бить. Да и мужичков из округи тоже. Притих. А вот ежели бы не послушался, то как Бьёрн, утоп бы, или как Дунстан, упал бы со скалы и разбил бы голову о тёмный камень, или как…
— Хватит! Это только подтверждает вину Серены в ведьмовстве!
— Так о том вам и талдычу — не хотел бы я с ней связываться! Сколько достойных мужей откинулось…
Судьи переглянулись. Альдо же продолжил нагнетать:
— Мы же вначале тоже хотели её осудить своим узким кругом и спалить вместе с домом…
— И что?
— И ничего…
— Ну вот же! — перебив, обрадовался инквизитор.
— Обосрались только все. Прям во время обсуждения… — закончил Альдо.
— Альдо, хватит нести чушь… — Тут бургомистр неожиданно прервался и начал покрываться красными пятнами по своему широкому добродушному лицу.
— Хм-м… Перерыв до завтра! — Быстро закрыл дознание внезапно заспешивший по своим важным делам инквизитор.
И судьи стремительно ретировались, а затем и горожане, недовольные срывом такого редкого для небольшого городка представления, нехотя разошлись по домам.
На следующий день собравшимся по утру перед Магистратом горожанам объявили, что по независящим от заседателей обстоятельствам дознание отложено на сутки.
— Впервые сталкиваюсь с такой неординарной ситуацией. — Представитель Священной Инквизиции, сидевший с прочими членами тройки за столом в трапезной Магистрата, морщась пил отвар из трав.
— Да-а, уж-ж. — Чувствуя непонятную внутреннюю гордость за свой такой необычный город, поддакнул бургомистр. Скривившись, посмотрел на стоявшую перед ним огромную чашу с тем же отваром.
— Что будем решать? — спросил позеленевший ещё со вчерашнего епископ. Но от пития отвара он отказывался и сквозь зубы цедил лишь просто чистую воду.
— Я мало верю всем этим россказням черни… Каких только сказок про мерзких ведьм не наслушаешься на судах! Что и на метле летают, и в кошек превращаются, и мор на целые провинции способны напустить. Только как ни прижмёшь их в ведьмином сапожке, ни одна ничего такого продемонстрировать не может. За что и горели затем на своих кострах. Но тут же… Кхм-м… — Инквизитор, болезненно морщась, приложился к отвару.
— Может, всё-таки случайное стечение обстоятельств? — предложил не верить россказням Альдо епископ. — Что мы там ели в обед?
— В том-то и дело, что все разное, — буркнул бургомистр, — Я поросёночка, вы тарелку рыбы, инквизиция ограничилась овощами и индюком. Да и пили каждый своё — кто красное, кто белое, кто розовое. Ведь не было значимых пересечений!
— Вот же богомерзкая ведьма!
— Проклятье! Как тут не вспомнить историю с де Моле, — глубокомысленно изрёк инквизитор.
— Что за история? — поинтересовался бургомистр, как и все бургомистры маленьких городов, далёкий от высокой политики центра.
— Вам лучше подробности и не знать. Но проклятье де Моле исполнилось и в точности, и в срок. И тогда возникает вопрос, как нам осудить ведьму на сожжение, но чтобы она не успела произнести проклятье?
— Перед тем отрезать язык? — предложил человеколюбивый епископ.
— А если достаточно одной только ведьминой мысли? — здраво засомневался бургомистр. — Будем рисковать?
— Всё может быть в этом подлунном мире, — согласился с сомнениями бургомистра инквизитор. — Надо подумать…
И троица обратила задумчивые взоры друг на друга.
На следующий день дознание продолжилось, но уже в изменённом составе судей. За столом восседали только представитель от Магистрата Том-придурок, а от церкви местный диакон. Представительство же Священной Инквизиции в этот день отсутствовало. Её представителю потребовалось крайне срочно убыть в метрополию.
Протокол решено было не вести в виду занятости единственного толкового писаря.
— Хм-м… Продолжим дознание над мерз… — не столь говорливый, как его большой шеф, Том запнулся, — Над присутствующей Сереной. Вчера заслушали об её богомерз… Кхм-м… Ведьмовстве. Сегодня требуется вынести одно из решений — виновна либо нет.
Том посмотрел на диакона.
— Что скажете, преподобный Бонифаций?
Тот окинул настороженным взором смиренно стоящую пред ними Серену.
— Вина Серены в ведьмовстве не вызвала у бывших судей никаких сомнений, но… Может, Серена отречётся от своих богомерзких деяний? Если Бог милостив, то и нам, его рабам, следует следовать по его пути человеколюбия и всепрощения.
— Чего ещё? — Неожиданно вскинулась ведьма.
И в помещении ощутимо усилилось «благоухание». Мгновенно вспотели буквально все. Ну, разве что кроме легко одетой ведьмы.
— Кхм-м… Да не
