– А я Лада, – машинально кивнула девушка. Она встала, открыла кухонный шкафчик, достала зеленоватую бутылку мартини и, щедро плеснув в кружку, выпила залпом.
Волк с интересом наблюдал, как она шумно втянула воздух, уткнувшись в локоть, мотнула головой.
– А знаешь что, махани-ка ты еще грамм сто. У тебя впереди немало потрясений.
Лада мрачно на него посмотрела, закусила сосиской, галантно протянутой Волком.
– Ты будешь меня кусать? – прохрипела она, промокая заслезившиеся глаза.
– Нет, – оборотень хищно улыбнулся, выступающие клыки сверкнули. – Я буду обращаться с тобой очень нежно и бережно.
– С чего это вдруг?
– Ты единственная незамужняя царевна на всю округу.
Лада недоверчиво посмотрела на мужчину и расхохоталась.
– Зря смеешься, Ладушка, – нисколько не смутился он. – Сейчас царевну днем с огнем не сыщешь. Очень быстро разбирают. Расскажи лучше, почему ты до сих пор не вышла замуж?
– Вышла один раз, да вернулась, – огрызнулась девушка.
– Подожди… Ты в разводе?
– Ага. Разведенные царевны не вписываются в твою картину мира?
Волк нахмурился, потом махнул рукой.
– Пойдет.
– Чего тебе надо?
Оборотень уселся на табуретку, облокотился на стол, смахнув с него несуществующие крошки.
– Помощь нужна.
– А с чего мне тебе помогать?
– Потому что ты добрая и отзывчивая, как все царевны.
– Ха-ха! Тебе показать, где дверь, или сам, по запаху найдешь? – засмеялась Лада.
– Ладно. Ивана-царевича заколдовала злая ведьма, ты его расколдуешь, а он на тебе женится. Получишь классного мужа и царство в придачу. Как тебе расклад?
Лада помыла румяное яблочко, задумчиво захрустела.
– Классный, говоришь?
– Настоящий царевич! Красивый, умный, добрый, все дела.
– Конь – его?
– Ага.
– Конь мне понравился.
– Дорога дальняя, так что на нем поскачешь.
Лада вспомнила сон, в котором она обнимала шелковистые бока, чувствуя бедрами быстрое биение сердца…
– И царство приличное, – добавил Волк. – Подданные, сокровищница, власть. Наряды-балы.
– А если твой Иван мне не понравится? Говоришь, красивый?
– Ага, златые кудри, уста сахарные…
– Буэ, – скривилась Лада.
– Всем нравится, а тебе, видишь ли, буэ! – возмутился Волк.
– Не мой типаж твой царевич, явно!
Волк вскочил и заходил туда-сюда по маленькой кухоньке.
– В общем, так. Если Иван тебе не понравится, в чем лично я сильно сомневаюсь, то никто тебя неволить не станет. Он тебя вознаградит, златом осыплет и отправит домой.
– Злато мне лишним не будет, – задумалась Лада. – Ипотеку бы выплатила… В отпуск съездила. Но все равно мой ответ – нет! У меня голова не только для красоты, я ей иногда думаю. Ответь честно – у нас ведь не увеселительная прогулка намечается?
Волк затих, нахмурился, подвинул к себе хрустальную салатницу с конфетами. Лада молча наблюдала, как оборотень высыпал конфеты на стол, положил в салатницу сосиску, намотав на ее обгрызенный кончик блестящий конфетный фантик.
– Это что за инсталляция? – не выдержала Лада.
– Это Иван, – представил Волк сосиску. – Вот так он лежит. В хрустальном гробу. Один-одинешенек. Уже почти три года. Ветер раскачивает золотые цепи, на которых висит гроб, и они жалостливо скрипят, словно старуха плачет. Наверняка Ивану холодно, и неизвестно, какие кошмары снятся молодому, красивому, сильному мужчине, созданному для подвигов, счастья и любви, чья жизнь превратилась в мертвый сон.
– А фантик? – уточнила Лада.
– Корона. Символически.
Девушка оперлась подбородком на ладонь. Сосиска выглядела так одиноко и печально в хрустальной салатнице, что Лада не выдержала.
– Ладно! Где там твой Ваня? Поцеловать его надо или что?
– Вот это другой разговор, – обрадовался Серый. – Я ведь знал, что ты добрая. По-другому и быть не могло!
Лада вздохнула, развернула конфету и, отправив ее в рот, укрыла сосиску фантиком, как одеялом. А Волк открыл шкафчик и вытащил оттуда початую бутылку мартини.
– Мне хватит, – покачала головой Лада.
– А это и не тебе, это Бабе Яге. С пустыми руками к ней не ходят.
Лада вышла на улицу следом за Волком, застегнула пуховик. Хорошо, что она решила одеться потеплее – на нее дохнуло сыростью, промозглый осенний вечер опустился на город Круглые желтые фонари не разгоняли темноту, а лишь отодвигали ее в сторону, и казалось, что за дорогой темень совсем уж непроглядная, густая, как мазут.
Волк запретил ей брать с собой что-либо из вещей. Сказал – таможня не пропустит. Какая таможня в сердце России? Девушка замедлила шаг. Она даже никого не предупредила. В общем-то, о ней никто и не будет волноваться. Родных нет, подруг после неудачного замужества растеряла, коллеги уверены, что она сейчас собирает в чемодан яркие платья и новые купальники, чтобы уже завтра нежиться на южном солнышке под убаюкивающий шум волн… Куда она идет? Что она вообще делает? На ее глазах человек превратился в собаку, простите, волка, она сейчас должна на всех парах лететь в психиатрическую клинику.
– Сюда, – сказал Волк, завернув за угол.
– В подвал? – удивилась Лада. – Там вроде дворник лопаты хранит.
Облезлая дверь со скрипом приоткрылась, дворник, которого все звали дядей Петей, высунул наружу красный нос картошкой, и махнул рукой:
– Заходи.
В подвал с незнакомым мужчиной? Лада попятилась, и вдруг на нее пахнуло ароматом, которому неоткуда было взяться посреди осени: запахи хвои смешались с цветочной сладостью, теплой волной окутав девушку, она оторопело шагнула вслед за Волком и оказалась в лесу. Толстые стволы, покрытые мхом, уходили ввысь, раскидываясь крышами крон на невероятной высоте, гигантские корни изгибались змеями, вспарывая землю, папоротники ростом с Ладу бросали тень на едва заметную тропинку. В лесу царил роскошный летний вечер. Теплый ветер дохнул в лицо медом, громко застрекотали кузнечики.
– Рот закрой, – посоветовал оборотень.
– Вот тут распишись, – дядя Петя подсунул Волку пухлый разлинеенный блокнот с пожелтевшими страницами. – Дата, кто идет, подпись.
Волк поставил в блокноте закорючку и протянул ручку Ладе. Девушка прищурилась: двадцатое октября, Серый Волк, сопровождает царевну Ладу. Она расписалась рядом и, вскрикнув, выронила блокнот – ее подпись на мгновение вспыхнула огнем.
– Аккуратней с инвентарем, – буркнул дядя Петя, поднимая блокнот.
