— Расскажи мне, как это произошло. — Он постарался вложить в голос максимум сочувствия.
Элуэтта послушно выполнила его просьбу. Корделия никому ничего не сказала. Просто не вышла к завтраку накануне утром. Ее косметика, одежда, деньги и сумка с постельным бельем тоже исчезли. Роберт обзвонил всех друзей дочери — их у нее было немного. Девушку никто не видел. В полиции предположили, что Корделия поймала попутку на шоссе. Шериф только головой покачал. «С этими девицами вечно так». Он сделал все, что мог, но на это ушло драгоценное время. В конечном итоге именно отец Корделии напал на какой-то след. Девушка с похожей внешностью («Давненько не видывал я такой красотки», — сказал кассир) и длинными густыми черными волосами («Чернющими, как небо над заливом в новолуние», по словам носильщика) села в Батон-Руж на автобус.
— Это был «Грейхаунд». Билет в один конец до Нью-Йорка. К тому времени, когда мы все это выяснили, полиция сказала, что нечего и думать перехватить ее в Нью-Джерси.
Голос у нее еле заметно дрожал, как будто она сдерживала слезы.
— Все в порядке, — ободряющим тоном заявил Джек. — Когда автобус приходит сюда?
— Около семи, — ответила Элуэтта. — По вашему времени.
Merde.
Джек спустил ноги с кровати и уселся в темноте.
— Ты съездишь на станцию, Джек? Найдешь ее?
— Ну конечно! Только мне нужно выходить прямо сейчас, не то я не успею на автовокзал.
— Слава богу, — выдохнула Элуэтта. — Позвонишь мне, когда встретишь ее?
— Позвоню. Тогда решим, что будем делать. А теперь я поеду, ладно?
— Ладно. Я буду ждать. Может, Роберт тоже вернется. — В ее голосе зазвучала надежда. — Спасибо, Джек.
Он положил трубку и на ощупь пошел к двери. Включил свет и наконец-то обрел способность видеть что-то в комнате без окон. На грубой скамье валялась вчерашняя рабочая одежда. Джек натянул потертые джинсы и зеленую рубаху. Запах от носков заставил его поморщиться, но других все равно не было. Сегодня, в выходной, он как раз намеревался отнести вещи в прачечную. Он торопливо зашнуровал кожаные ботинки со стальными носами, прихватывая ушки через одно.
Когда Джек открыл дверь, отделявшую его комнату от остального дома, Вонищенка в сопровождении своих двух здоровенных кошек, выводка котят и лупоглазого енота уже стояли на пороге, молча глядя на него. В тусклом свете лампы Джек различил темные волосы и еще более темные глаза Вонищенки, светлое пятно лица с выступающими скулами.
— О господи! — ахнул он, отступая назад. — Больше не пугай меня так.
Глубокий вдох — и жесткая чешуйчатая шкура на руках снова стала мягкой.
— Я не хотела, — ответила Вонищенка. Черный кот потерся о ногу Джека. Спина его находилась на уровне колен человека, а довольное урчание напоминало скрежет кофемолки. — Я услышала телефон. У тебя все в порядке?
— По дороге расскажу.
Задержавшись у кофеварки, чтобы перелить остатки вчерашнего кофе в пластиковый стаканчик, который можно было захватить с собой, он в двух словах обрисовал положение.
Вонищенка дотронулась до его запястья.
— Хочешь, мы пойдем с тобой? В такие дни несколько лишних пар глаз на автовокзале не помешают.
Джек покачал головой.
— Я справлюсь. Ей шестнадцать, она никогда раньше не бывала в большом городе. Просто насмотрелась всякой дури по телевизору — так сказала ее мать. Я встречу ее прямо на выходе из автобуса.
— Она знает? — спросила Вонищенка.
Джек наклонился и почесал черного кота за ушами. Пестрая кошка мяукнула и подошла за своей порцией ласки.
— Нет. Возможно, она собиралась сразу позвонить мне. Это просто сэкономит время.
— Ты точно не хочешь, чтобы мы пошли с тобой?
— Ты и моргнуть не успеешь, как я уже приведу ее сюда к завтраку. — Джек помолчал. — А может, и нет. Девочка наверняка захочет поговорить, так что, может быть, отведу ее позавтракать в «Автомат». — Он выпрямился, и кошки разочарованно замяукали. — И потом, у тебя ведь встреча с Розмари, верно?
Вонищенка неуверенно кивнула.
— В девять.
— Не волнуйся. Возможно, мы пообедаем все вместе. Посмотрим, что будет твориться в городе. Может быть, купим чего-нибудь навынос у корейцев и устроим себе пикник на стейтен-айлендском пароме.
Он склонился к женщине и легонько поцеловал ее в лоб. Но прежде чем она успела сжать его запястья и ответить, он уже вышел. За дверь. За границу ее восприятия.
— Пропади оно все пропадом! — выругалась она.
Кошки повернули к ней мордочки — озадаченные, но сочувственные. Енот лапами обхватил ее за лодыжку.
* * *
Мисс Малой прокралась по двум нижним этажам здания словно призрак, не потревожив никого и ничто, никем не замеченная и не услышанная. Она знала, что некоторое время назад этот дом превратили в кондоминиум; ее целью были три верхних этажа, принадлежавшие богатому бизнесмену-вьетнамцу с неблагозвучным именем Кин Фак. Ему принадлежала сеть ресторанов и химчисток — по крайней мере, так сказала ведущая в одном из сюжетов программы «Нью-йоркский стиль», которую Дженнифер смотрела по телевизору пару недель назад. Любимая передача представляла собой экскурсию по самым роскошным и модным домам городской элиты и снабжала массой полезных сведений.
На третьем этаже, как сообщили в передаче, жила прислуга Кина. Что находилось на четвертом этаже, Дженнифер не имела ни малейшего понятия, поскольку по телевизору его не показали, поэтому обошла его стороной и направилась прямиком в жилище Кина на верхнем этаже. Вьетнамец занимал его в одиночку — восемь комнат, обставленных с ошеломляющей роскошью и пышностью. Кто бы мог подумать, что, владея прачечными самообслуживания и китайскими закусочными, можно заработать столько денег!
Пятый этаж был темен и тих. Девушка лишь заглянула в спальню с зеркальным потолком и круглой кроватью (ну и пошлятина, помнится, подумалось ей, когда она увидела это по телевизору) и изумительными шелковыми ширмами с ручной росписью. Потом миновала гостиную с двухтысячелетним бронзовым Буддой, милостиво взиравшим со своего почетного места на напичканный разнообразнейшей электроникой развлекательный центр в комплекте с широкоэкранным телевизором, видеомагнитофоном и проигрывателем компакт-дисков, к которым прилагались стойки для видео- и аудиокассет и дисков. Целью Дженнифер был рабочий кабинет.
Там было так же темно, как и в остальных помещениях, и она вздрогнула, увидев смутную расплывчатую фигуру рядом с массивным письменным столом тикового дерева длиной чуть ли не во всю стену кабинета. Хотя в своем призрачном виде Дженнифер могла не опасаться физического насилия, встреча с незнакомцем застигла ее врасплох — его в «Нью-йоркском стиле» не показали.
Девушка поспешно юркнула в ближайшую стену, но фигура не шевельнулась и вообще никаким образом не продемонстрировала, что заметила ее. Дженнифер осторожно вернулась обратно в кабинет. Оказывается, напугавшая ее фигура — не что иное, как большая, почти шести футов высотой терракотовая статуя восточного воина. Черты лица, одежда, оружие — каждая мелочь была выполнена с доскональной точностью и впечатляла мастерством. Создавалось впечатление, что живой человек обратился в глину, без единого изъяна был обожжен в печи и каким-то чудом сохранился на протяжении многих тысячелетий, чтобы окончить свой долгий путь в кабинете Кина. Статуя, без сомнений, была подлинной — во время интервью Кин недвусмысленно дал понять, что не разменивается на копии, — и, насколько Дженнифер было известно, две тысячи двухсотлетним погребальным статуям императора Ин Чжэна, первого правителя из династии Цинь, который объединил Китай, никоим образом не полагалось находиться в частных коллекциях. Должно быть, Кину пришлось проявить изрядную изворотливость и раздать немало взяток, чтобы заполучить их.
