в окрестностях нет. Даже приличной лужи не сыскать.
— Однако жертву где-то утопили, — сказал задумчиво Депутатор. — Вы не могли бы уточнить у девушки, что она имела в виду?
— Попробую, — кивнул я. — Но она иногда непредсказуемо эмоционально реагирует на вполне безобидные вопросы.
— Например?
— Например, про свою блондинистую подругу. Попытки о ней что-то узнать воспринимает крайне нервно.
— Да. Подруга. Ознакомьтесь, кстати, — полицейский передал мне стандартную картонную папку с делом.
Первое, что я увидел, откинув желтоватую плотную обложку, — фотография блонды. Вполне актуальная, в той же школьной блузке и юбочке. Но сделана она почти год назад. Последнее фото перед тем, как девушка пропала.
Я с интересом полистал дело — её искали… Ну, как могли. Депутатор так себе следователь, но все базовые процедуры выполнил. Осмотры, опросы, версии…
— Основной подозреваемый — отец пропавшей? — спросил я, вчитавшись.
В деле это прямо не утверждается, но опытному взгляду достаточно деталей.
— Он вёл себя как виновный, — вздохнул полицейский, — но доказательств не было, а мою встроенную спецтехнику к делу не подошьёшь.
Он постучал железным пальцем по железному виску.
— Косвенно на него указывало многое. Например, он не подавал заявление о пропаже, пока я не пришёл к нему с вопросами. Поиски начались только на пятый день — никто не спешил сообщить в полицию, что девушка не ходит в школу и не появляется в баре.
— В баре?
— Это дочь владельца бара, она помогала ему в работе. Её сложно не заметить, как видите, но почему-то никто не поинтересовался, куда она делась. Если бы не анонимная записка, которую мне подбросили… Да, это она, полюбопытствуйте.
— «Десятого сентября была убита… — прочёл я вслух. — Убийство произошло…» Ого, в моём подвале?
— Так утверждает автор записки. Или авторша. Доказательств этому не обнаружено.
— «Я знаю, кто убийца, но не скажу, потому что он не виноват, его заставили…» — очень драматично, но для заявления об убийстве несколько неожиданно.
— Я тоже сперва не отнёсся достаточно серьёзно. Но оказалось, что девушка действительно пропала, хотя отец не хотел признавать этот факт до последнего.
— Подозрительное поведение.
— Более чем. Увы, я столкнулся с категорическим неприятием открытия дела об убийстве со стороны судьи и городских властей. Меня отговаривали, на меня давили и даже пытались напугать. Это препятствовало предварительному задержанию подозреваемого, а потом он просто исчез. Девушка тоже не нашлась, но для утверждения, что она убита, одной анонимной записки, по всем признакам написанной подростком, маловато. Тело обнаружено не было, а…
— …Нет тела — нет дела, — кивнул понимающе я.
— Судья настоял на том, чтобы дело о пропаже было закрыто. Семья бармена просто… Ну, например, уехала из города. Сначала девушка, за ней — отец…
— Так, может, и уехала?
— Отсюда не уезжают, — мягко сказал Депутатор.
— Возможно, стоило спросить у самой потеряшки? Раз она внезапно занялась декоративным садоводством на моём заднем дворе?
— Видите ли, Роберт, я посмотрел на неё. Из окна кладовки. Очень внимательно.
— И?
— Это она. Девушка, исчезнувшая почти год назад. Но когда я открыл дверь и вышел во двор, то там были только уборщица и ваш подопечный. На то, чтобы переместиться от окна к двери, мне потребовалось меньше секунды, спрятаться там негде. Когда я стал задавать вопросы, ваша помощница начала на меня шипеть, как рассерженная кошка, утверждая, что никого там не было и быть не могло.
— А Говночел?
— Молодой человек сперва выглядел готовым что-то рассказать, но потом был напуган экспрессией девушки и явно передумал. Подтвердил, что во дворике они были вдвоём и он никогда не видел блондинок. Никаких. Ни одной. Ни разу в жизни. Чтобы понять, что он врёт, не требовалось даже спецпрошивки. Тем не менее, я не знаю, что думать по этому поводу.
— Как понимаю, — я похлопал рукой по папке, — дело закрыто. А значит, вы можете смело игнорировать его странности. Кстати, тут есть фотография отца девочки?
— Да, там, в конце.
Я пролистал и посмотрел.
— Вы его видели? — проницательно уставился на меня окулярами своего оптического полиграфа Депутатор.
— Примерно как вы сегодня блондинку. Оба ответа, «да» и «нет», будут верными.
— Подумать только, — вздохнул полицейский, — когда-то мне казалось, что это очень простое, тихое, спокойное место. Мечта раннего пенсионера.
— Уверен, это так и есть. Вы просто не знаете, куда не смотреть.
***
— Что там у вас вышло с полицейским? — спросил я Швабру, когда она принесла со столиков пепельницы.
Посетителей много, дым плывёт волнами, оборот бара отличный. Люди что-то активно обсуждают вполголоса, собираясь за столиками, а вот за стойкой никого. Со мной ничего обсудить не хотят.
— Что-то ему померещилось, отстань, — огрызнулась девушка.
— И мне померещилось?
— Не знаю. Я не слежу за чужими глюками.
— Даже такими симпатичными, как твоя подружка?
— Знаешь, не лез бы ты в это, босс.
— Если делать вид, что проблемы нет, она от этого не исчезнет.
— Это не твоя проблема, босс. Налей лучше тому придурку, он явно хочет тебе что-то сказать.
— Я вижу, у вас есть кампари? — поинтересовался, садясь на табурет у стойки, мужчина с небольшой аккуратной бородкой.
— Имеется, — подтвердил я. — Хотя вы первый попросили.
— Люблю сладкую горечь. Негрони делать умеете?
— Разумеется.
— Будьте так любезны сделать порцию.
— Классический или булливардьер?
— Классический, но апельсин замените лаймом.
— Вижу, вы ценитель, — сказал я, смешивая джин и вермут.
— Да, здесь непритязательная публика, которая предпочитает напитки попроще.
— Но вы не таков?
— Нет. Я поэт. Художник слова. Творец. Романтик.
— И что же вы воспеваете в своих творениях?
— Красоту, разумеется. Что же ещё?
— Ну да, — кивнул я, — логично. Что же ещё. Вот ваш негрони. Приятного вечера.
— Хотите, прочитаю вам своё?
У меня не очень много знакомых поэтов, но достаточно, чтобы я знал, что говорить «нет» в этом случае бесполезно. Я промолчал, но его это не остановило.
«Пусть хлынет кровь по лезвию ножа, вонзится в плоть тугая сталь кинжала! Ведь ты судьбы своей не
