завтрак, дети разошлись каждый по своим делам, а их отец занялся, пожалуй, одним из самых нелюбимых им занятий — разбором документов. Рабочий кабинет вгонял Реджинальда в тоску. Даже одна из частей любимой императором коллекции оружия не могла улучшить его настроение.
Недовольно вздохнув, отодвинув в сторону доклады о волнениях в народе, связанных с прогрессирующей засухой, император, с какой-то внутренней ненавистью, устремил свой взор на письмо, отправленное совместно от барона, распоряжающегося землями на восточном побережье Великого озера, и князя Озёрных островов.
К огромному сожалению Реджинальда, письмо было из той категории, на которые вечно занятой император вынужден был отвечать, хотелось ему того или нет. Вот и сейчас мужчине волей-неволей пришлось отвлечься от государственных дел и приступить к чтению. Однако, по мере прочтения, морщины на царственном лице разглаживались, а настроение неуклонно ползло вверх, стремясь к отметке благодушия.
— Ну, Гюстав, ну шельмец! — восхищенно пробормотал Реджинальд, — Нашёл-таки выход!
В письме, так взволновавшем императора, содержалась просьба одобрить помолвку между представительницей семьи Керех и наследником княжества Озёрных островов. Видимо князь небольшого государства-союзника (выторговавшего себе в давние времена независимость от империи, своими территориями заключившей маленькое княжество в кольцо, в обмен на заверения вечного мира), чтобы не оступиться, поставил перед бароном Керехом условие: помолвка только в случае высочайшего одобрения. И Гюстав решил рискнуть.
Подобная просьба только с первого взгляда казалась абсурдной. На самом деле Гюстав Керех хоть и был старым знакомым Реджинальда, будучи выходцем из народа, не мог претендовать на более высокий титул. Барон был его потолком, что, в свою очередь, ставило в опасное положение как его территории, так и его благосостояние. Брак же с представителем княжеского рода, тем более наследником, мог эту проблему решить.
— Будем считать, что ты меня порадовал, — довольно произнёс император, садясь за написание ответа.
***
Примерно на середине составления письма, Реджинальд тряхнул чёрными, с редкой проседью, волосами и настороженно прислушался. Умелый в молодости авантюрист, он обладал хорошим шестым чувством, которое не раз выручало его в сложных ситуациях. И сейчас это самое чутьё буквально вопило о том, что что-то не так.
Правитель аккуратно огляделся, проверил, на месте ли магический клинок из гномьей стали, который он носил с собой для того, чтобы всегда быть способным себя защитить. И с вызывающим восхищение профессионализмом начал медленно утекать из положения сидя за рабочий стол из чёрного дуба (между прочим подарок от дипломатов дроу), дополнительно укреплённый защитными плетениями: паранойя ещё никого не сгубила, а вот излишняя бравада — вполне.
Только почувствовав себя в безопасности, Реджинальд начал лихорадочно соображать, а что именно вызвало эту иррациональную нервозность. В кабинете, кроме него, никого не было — беглый осмотр это вполне подтвердил. Да и стол, честно говоря, до сих пор никто не пробовал на прочность, что уже говорило само за себя. Тогда что? Он бы ещё какое-то время пытался докопаться до истины, но тут до императора дошло. Звук. Его не было.
Над Драконьим городом, который даже с высоты наблюдательной точки Реджинальда сейчас должен был полниться звуками, висела звенящая тишина. Было так тихо, что Реджинальду поначалу показалось, что он оглох. Но нет. Он слышал своё дыхание, стук по столу хоть и вышел приглушённым, но вполне улавливался, однако других звуков в мире вокруг не было. Мужчина не слышал даже шума, который по идее должен был идти из-за двери. Удостоверившись, что ему ничего не угрожает, император вылез из-под стола и собирался уже подетальнее изучить ситуацию, когда организатору занимательного аттракциона «Выключи звук и посмотри что будет», видимо, надоело разыгрывать использование площадных магических техник.
Пространство вокруг понемногу начал заполнять звон, как если бы отовсюду звонили хрустальные колокольчики. Еле слышимый поначалу, он постепенно нарастал, превращаясь из тихого позвякивания в нечто большее, гораздо большее. И вот, когда Реджинальд уже зажимал уши обеими руками, так как невыносимый звон достигал, казалось бы, самого мозга, всё резко прекратилось.
Будучи дезориентированным, он снова растерялся, как когда звук пропал в первый раз, но теперь тревожного ожидания не последовало. Все звуки вернулись. Грохотали из-за двери чем-то обеспокоенные латники, бегала по коридору прислуга. Из окна позади вновь слышался шум. Но… он был какой-то… не такой? Чем-то непохожий на все остальные, слишком громкий, слишком частый, как если бы это был очень сильный… дождь?! Резко развернувшись, император опрометью бросился к окну, а затем потрясённо замер, отказываясь верить своим глазам.
***
С небес, блиставших неестественной чистотой, особо подчёркиваемой несколькими редкими облачками, шёл дождь. Вода падала сплошной непроглядной стеной. Впрочем, земли эти огромные объёмы не достигали, немного выше шпилей дворца ударяясь будто бы о невидимый барьер, растянутый по небу. На горячие камни мостовых попадали уже капли обычного, пусть и достаточно сильного, ливня. Остальная вода, отскакивая от незаметной глазу плёнки, странными мячиками разлеталась в разные стороны, создавая на небе столицы удивительную картину из кругов, расходящихся от мест соударения.
Солнце возводило непогоду в совершенно новый ранг безумия. Лучи света, с лёгкостью проходящие сквозь водные массивы, отражались от каждой капли, исправно отскакивающей от невидимого полотна, разукрашивая и так необычное небо в тысячи радужных мостов. И, будто бы этого было мало, создатель магической бури, будь то человек или природа, вновь нашёл, чем удивить.
В вышине раздался грохот. А затем, с до сих пор сверкающих всеми цветами радуги небес стало приближаться непонятное желтоватое свечение. С каждой секундой его приближения к земле, люди, поначалу радовавшиеся дождю, все как один начинали падать на колени и вспоминать все известные молитвы Люмену, прижимая к груди кулоны с двенадцатиконечной звездой.
С покрытого рябью от падающих на непонятный барьер капель неба, на город нисходили драконы. Гигантские молнии, испаряя вокруг себя воду и взрывая сам воздух, обманчиво медленно стремились вниз к напуганным мокрым улицам. Конец каждой украшала оскаленная пасть древнего ящера, состоящая целиком из природного электричества. Они скалили клыки, натурально рычали, и народ уже смирился со своей смертью, когда что-то вдруг поменялось.
Молнии, долетая до небольших тонких шпилей, располагавшихся на многих башенках самых высоких из старых домов, начинали исчезать, пока не пропадали вовсе. Со стороны казалось, что огромные, змеевидные тела электрических драконов сами втягиваются в неприметные с первого взгляда конструкции. Это было похоже на безумство. Впрочем, безумств на один единственный день и так уже было с лихвой.
Помассировав виски, Реджинальд отвернулся от окна, чтобы вернуться к делам насущным: после подобных событий в столице, а то и во всей центральной части страны (если такой дождь был не
