я выключил в половине третьего ночи, зато тут же уснул. Я был даже не удивлен сну, который не замедлил явиться. Я, как мне и велел Александр, пытался хотя бы слегка пошевелиться, но не смог. Да что там говорить, я даже не сумел посмотреть на собственные руки.
Противный писк будильника и прекрасный солнечный день за окном — все это по пробуждении породило во мне смешанные чувства. Я вроде бы и рад был последнему дню в школе, но и одновременно уже заранее тосковал по одноклассникам, которых больше никогда не увижу. Плюс ко всему экзамены, а за ними институт и взрослая жизнь… А еще этот будильник проклятый!
Родителей дома уже не было. Странно, они никогда не уходили раньше меня. На кухонном столе меня ждали завтрак и записка: «Уехали на дачу. Будем в воскресенье. Дом держи в чистоте, бардак не устраивай, деньги скинем на карту. Любим тебя, твои мама и папа». Неужели мечты сбываются, и они наконец поверили, что я уже взрослый человек, и оставили меня дома одного?!
В школе я рассказал Сереге, своему лучшему другу, о том, что родителей не будет до понедельника. Он тут же подсуетился и обзвонил всех наших друзей, и теперь все только и ждали вечера, чтобы как следует повеселиться. Учительница толкнула речь про взрослую жизнь, мы сдали учебники и пошли по домам, так как в школе уже совсем нечего было делать. Часы показали семь вечера, когда раздались первые звонки в дверь — тусовка началась. Мы веселились до упаду и полностью игнорировали ругань соседей: «да, я уважаю возраст, но и им следовало бы уважать наше желание повеселиться, тем более еще даже десяти не было». Все шло хорошо, как вдруг у меня потемнело в глазах и я как подкошенный рухнул на пол.
Меня тут же накрыл проклятый сон, но каким-то чудом я, увидев свои руки, смог ими чуть пошевелить, и семеро монахов тут же перестали читать молитву. Один из них приблизился ко мне, и я наконец-то смог его разглядеть — среднего роста мужчина лет сорока пяти. Он окинул меня внимательным, цепким взглядом, а потом преклонил передо мной колени. То же самое сделали остальные, после чего появился черный всадник. Однако на этот раз он не стал никого убивать, а, подскочив ко мне, изо всех сил дал пощечину. Я распахнул глаза и увидел перед собой Серегу, замахивающегося для следующего удара.
— Что с тобой? — спросил друг дрожащим голосом — видимо, я всех здорово напугал.
— Я не знаю, — пробормотал я. Голова раскалывалась, как будто меня по ней долго били. — А что случилось?
— Ты упал, а потом начал нести бред, вот я и решил тебя в чувство привести.
— Ты что, меня побил? Сколько раз ты меня ударил?
— Один.
— А что за бред я нес?
— Ты очень неразборчиво бормотал… нлар или нрал… что-то в этом духе.
— Думаю, надо закругляться. Простите, что вам испортил вечер.
Серега и остальные ребята понимающе забубнили и разошлись по домам, пожелав мне не умереть этой ночью. Признаться, я этого немного боялся. А представлять, что было бы со мной, если бы Серега так вовремя не привел меня в чувства, и вовсе не хотелось. С трудом, но я постарался уснуть. Еще в детстве я понял, что сон — лучшее лекарство, а потому всегда, когда у меня появлялись юношеские проблемы, я старался вначале поспать, а потом с холодной головой их решать. Сейчас я вспоминаю эти проблемы и завидую сам себе, ведь по сравнению с нынешними они такие пустяковые. Хотя, кто знает, может, лет через пять я вспомню свои нынешние проблемы теми же словами.
Утром я понял, что мне ничего не приснилось. Я лежал в своей кровати и изо всех сил пытался вспомнить, что мне привиделось, а потом наконец понял, что сна попросту не было. Я решил позвонить психологу и рассказать ему обо всем, но я не успел. Он сам позвонил мне и пригласил на прием. Сегодня наша встреча проходила не в офисе, а у Александра дома. Он жил в огромном трехэтажном коттедже, прихожую которого украшали бесчисленные чучела, в основном лесных животных и птиц.
— Проходи на кухню, чувствуй себя как дома, а я скоро подойду. Можешь пока сделать нам чай.
Что ж, решил я, гостеприимства ему не занимать. Александр тем временем удалился на второй этаж. Кухня находилась прямо по коридору и, в отличие от темной прихожей, была довольно хорошо освещена. А еще здесь не было ничего лишнего. Стол, шесть стульев вокруг, шкафы с посудой, холодильник и плита. Я быстро освоился, нашел кружки и чай.
Через десять минут вернулся Александр и начал расспрашивать меня о том, что произошло со времени нашей последней встречи. Было странно видеть в футболке и домашних штанах человека, который прочно ассоциировался у меня с дорогими деловыми костюмами. А еще в этот раз я обратил внимание на его глаза — умные, а взгляд такой, словно он проживает жизнь во второй раз, делая работу над ошибками.
— Ты говорил, что смотрел по сторонам. Скажи, что ты видел?
— Это был просто лес, сосновый, полный воздуха лес. А опушка, на которой стояли семь монахов, поросла кустами белой сирени. Судя по свету, пробивавшемуся сквозь ветви, был закат.
— Хорошо, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал. Сейчас ты должен расслабиться, постараться ни о чем не думать и даже не слушать, что я стану тебе говорить. Однако, когда ты снова увидишь всадника, ты должен будешь повторить мои слова точь-в-точь.
— Как же я смогу повторить то, чего не слышал?
— Ты все поймешь, когда вновь увидишь сон. А сейчас не думай ни о чем и слушай тишину.
Александр пробормотал что-то невнятное, и меня почему-то пробрал смех.
— Пожалуйста, не смейся, иначе у меня будет болеть голова, — строго сказал врач.
Я изо всех сил постарался сдержаться. Когда он закончил бормотать свою чушь, то со вздохом откинулся на спинку стула и принялся пить чай.
— Ничего не спрашивай, я все равно не смогу тебе ответить, — после долгого молчания произнес он. — Не потому, что не хочу, просто ты пока ничего и не поймешь, но скоро… — Он поднял указательный палец вверх и помахал им у меня перед лицом. — Скоро ты все узнаешь.
— Вы что, издеваетесь? — Кажется, у меня началась истерика. — Зовете меня к себе домой. Что-то бормочете мне на ухо, а потом велите не задавать вопросы? Заявляете, я скоро все узнаю?
