- Какая же ты неромантичная, девочка моя.
- Твое воспитание, Геннадий!
Геннадий расхохотался.
- С этим не поспоришь. Слушай, Сань, ну ты же без меня все тут знаешь, была раз пять, где и что - все прекрасно помнишь, да?
- Знаю и помню, - Саня подняла голову со спинки дивана. – К чему клонишь, Генрих?
- Так я тогда поеду, а? У меня там это… дела… в городе.
Саня несколько секунд изучала друга взглядом красивых голубых прозрачных и очень проницательных глаз.
- У тебя новая баба, - вынесла она вердикт. И потянулась за хайболом.
- Она не баба!
- Она фея, ага, - Саня сделала глоток. – Генка, сколько раз ты влипал в неприятности из-за своего неугомонного либидо?
- Я делаю выводы и учусь! – принялся оправдываться Геннадий.
- По крайней мере, она не замужняя?
- Нет! Гертрудой Карловной клянусь!
- Ну хорошо, - Саня сделал еще глоток. Спиртное начало оказывать свое действие и сделало обычно несговорчивую девушку более мягкой и уступчивой. Это было только начало удивительных трансформаций нынешнего вечера, но Саня об этом пока не знала.
- Только это… Сань…
Голос друга детства и своего в доску парня Генки Брауна был столь несвойственно ему нерешителен, что Саня отставила стакан.
- Чего? Все белье надо перегладить перед заездом гостей?!
- Да не, белье все у кастелянши готово, - отмахнулся Геннадий. – Ты это… Сашку заберёшь на обратной дороге, ага? А то он со мной приехал.
- Сашка? Какой Саш…. – Саня наморщила лоб. – А, это электрик который?
- Он самый.
- Заберу, не вопрос, - беспечно согласилась Саня. Положила голову обратно на спинку дивана и блаженно зажмурилась. – Все, вали, пока я добрая и не передумала. – А потом резко открыла глаза и приподняла голову. – Ты как поедешь-то? Или ты переобутый?
- Переобутый.
- Ну все тогда, лети, голубь, - Саня снова вернула голову на прежнее место. – Не мешай мне надираться на лоне природы и в одиночестве.
Однако Геннадий не спешил воспользоваться щедрым разрешением, вставать с дивана и идти собираться. Саня лениво открыла один глаз и обнаружила на лице управляющего комплексом крайне виноватое выражение.
- Чего еще?
- Сань, его в Белоярск надо…
Сане пришлось открывать глаза, садиться и материться.
- Двести километров крюк, Генри!
- Должен буду, Санечка!
- Ты мне и так должен!
- Вот! – клятвенно прижал лапки к груди Гена. – Приеду – первым же делом тебе деньги оставшиеся перечислю.
- Вот говорили мне умные люди – не делай бизнес с друзьями…
- Санечка, ну будь другом, ну очень надо… - заныл Геннадий.
- Вот и какой ты друг после этого? – вздохнула Саня. – Деньгами покупаешь дружеские услуги?
- Ну давай я тебе что-нибудь сделаю хорошее, а? – Генка подвинулся вплотную. – Фирменный куни хочешь?
- Типун тебе на язык!
- Так он только мешать будет – типун-то. Хотя…
- Все, вон с глаз моих! – фыркнула Саня. – Вижу – тебе точно надо, все мысли об одном.
- Люблю тебя, Санечка, сил нет как! – чмокнул Гена свою подругу детства в румяную от близости камина и виски щеку. - Все, помчал.
- Погоди, - передумала Саня. – У меня два вопроса.
- Давай.
- Этот электрик когда мне все сделает, чтобы я могла работать?
- Завтра к обеду все будет - Сашка мужик исполнительный.
- Тогда вопрос номер два - где он?
- Оболенский-то? Дрыхнет, - рассмеялся Гена. – Умаялся в городе да в дороге человек.
- Электрик Оболенский… - протянула Саня, прикладываясь к бокалу. – Как романтично, - и замурлыкала. - Сантехник Голицын, подайте… ммм…. что там у сантехников бывает…. ну ладно, пусть будут патроны, монтер Оболенский, надеть ордена…
- Я смотрю, ты в форме, дитя мое, - расхохотался Гена, вставая.
- Я вообще без формы, падре. Как амеба, - Саня прикрыла глаза. - И предупреждаю, любвеобильный ты мой – я имею большие виды на твой бар.
- Имей, - рассмеялся Гена. - Альказельцер лежит на том же месте.
- Вот спасибо, добрый человек, - пробормотала Саня. – Давай, исчезай уже.
- Исчезаю.
***
Саня смотрела вслед исчезающим в темноте красным габаритам. Вот, наконец, понемногу утихая, совсем перестал слышаться звук автомобильного двигателя. И накатила тишина – глухая, первозданная, могучая. Саня запрокинула голову. Банально, но факт – небо здесь другое. И звезды. Они не ближе. Они просто здесь видны. И пелена спадает с глаз. А главное – с души.
За этим она сюда и приехала. Скинуть лишнее, перезагрузить мозг. Выдохнуть.
Саня вдохнула холодного, пахнущий сыростью и снегом воздуха и пошла инспектировать фурако. Но сначала завернула в бар.
***
Спустя час Саня могла с уверенностью констатировать – с поставленной задачей она справилась. Лишнее – скинулось. Саня в первозданной наготе нежилась в горячей воде, периодически выныривая на край купели, чтобы остыть. И чтобы глотнуть глинта, в который Саня для аромата добавила коньяк. Вышло вкусно. А, главное, голову выключило. Наконец-то. И капитально.
И где-то далеко остался шумный суетливый город, пробки, воздух с выхлопными газами, звонки, проблемы, клиенты-идиоты и партнеры-сволочи. Все слезло. И осталось только огромное темное небо с россыпью звезд, едва угадываемые очертания леса вокруг, а выше – уже невидимые, но чуемые – горы. И кувшин глинтвейна, в который для вкуса и убойности добавлен французский коньяк. Запрокинув голову на бортик и глядя на яркие звезды, Саня отчетливо поняла – это стоило того, чтобы сползать на летней резине с присыпанного первым снегом перевала, обливаясь потом и матерясь.
В общем, в душе Сани воцарились мир, гармония и покой. В который вдруг нагло вторглась окружающая действительность.
Вторглась звуком.
За Саниной спиной открылась, а потом закрылась дверь на задний двор.
Из живых существ здесь только электрик Оболенский и, возможно, медведи. У которых, может быть, осенняя депрессия, биполярочка и бессонница. Но Саня оптимистично поставила на первый вариант.
- Александр? – вопросительно произнесла Саня. Вышло отчего-то хрипло и томно. Саня развеселилась. Вытащила из воды руку и, не оборачиваясь, помахала ею. – Добрый вечер.
- Добрый, - раздалось после паузы приятным, низким, немного хриплым и очень мужским голосом.
