в ходу не менее пятисот местных наречий. Англичане называют этот невообразимый жаргон «пинджин инглиш» — «английский пингвиний». Но это не просто исковерканный язык потомков Шекспира. Конечно, в нём немало слов, похожих на английские, но ещё больше немецких, малайских, французских, наконец, местных словечек и выражений, почерпнутых из пятисот островных наречий Полинезии, Меланезии и Микронезии.
Малец, которому задан вопрос, отвечает не сразу. Он критически разглядывает нас по очереди и наконец, прищурившись, говорит:
— Лопапа Намабу Ку Мар.
— Это длинно, — морщится Питер. — Будем называть тебя просто Комар. Согласен?
Мальчишка сосредоточенно скребёт курчавую голову и недоверчиво смотрит на Питера.
— Ку Мар, Ку Мар, — восторженно кричат остальные и наперебой что-то объясняют нам.
— Понятно, — объявляет Питер. — А теперь рассказывайте, как нам увидеть вашего вождя.
Мгновенно становится тихо. Парнишки смущённо глядят друг на друга, потом на нас, потом опять друг на друга. Молчание прерывает Ку Мар.
— Как тебя зовут? — спрашивает он по-английски.
— Ну, Питер…
— Ты наиглавный?
— Нет… — Питер явно обескуражен. — Вот начальник… Он — самый главный. — Питер кивает в мою сторону.
— Зачем тебе вождь? — деловито осведомляется у меня Ку Мар.
— Надо поговорить о разных делах, — возможно серьезнее объясняю я.
— О, — говорит Ку Мар. — О-о, — повторяет он, презрительно надувая толстые губы. — Нельзя…
— Что нельзя?
— Нельзя видеть вождь Муаи. Совсем нельзя разговаривай вождь Муаи. Он не разговаривай белый человек. Никакой белый человек… Совсем, совсем, совсем…
— Почему? — недоумеваю я.
— Такой закон Муаи.
— Гм… — это сказал Питер.
— Такой закон, — серьёзно повторяет Ку Мар.
— Слушай, парень, — шепчет Питер, страшно вытаращив глаза. — Знаешь, зачем мы приехали?
Ку Мар поспешно пятится и отрицательно трясёт головой.
— Видишь эти железные трубы, — Питер указывает на лежащие возле ящиков буровые штанги. — Мы сделаем дырку в вашем острове. Понимаешь, насквозь.
Ку Мар что-то быстро говорит своим товарищам. Парнишки прыскают со смеха, приседают и бьют себя ладонями по коричневым коленям.
— Мой старый бабка, — очень серьёзно говорит. Ку Мар, — когда я был совсем, совсем маленький, рассказывал старый-старый сказка. Один большой обезьян рассердился и хотел выпить целый море. Пил, пил, лопнул вот тут, — Ку Мар трет себя ладонью по животу, — упал в море, его рыбы съели. Интересный сказка, что?
Мы ехидно ухмыляемся, но Питер не обижается.
— А ты, оказывается, хитрец, — говорит он Ку Мару, похлопывая его по плечу. — Ну как? Пошли к вождю?
— Нельзя, — решительно возражает Ку Мар. — Я правда говорил. Совсем нельзя… Совсем, совсем, совсем…
«4 января.
…Прошло две недели, как мы высадились на остров, а дело не продвинулось ни на шаг. Оказывается, Ку Мар не обманывал… Добиться аудиенции у местной власти оказалось; потруднее, чем получить благословение папы римского. Этот Справедливейший не вылезает из своего коттеджа. А попасть в коттедж, не затеяв драки со стражами, невозможно. И самое странное — местные жители категорически отказываются быть посредниками между нами и вождём. Ни уговоры, ни подарки не помогают…» .
Помню, как обитатели Муаи трясли курчавыми головами и повторяли одну и ту же фразу:
— Нельзя! Совсем нельзя…
Стоило кому-нибудь из нас приблизиться к резиденции Справедливейшего, как молчаливые и надменные стражи в трусах и шитых золотом камзолах недвусмысленно начинали расстёгивать кобуры «вальтеров».
При всём этом вначале мы не имели ни малейшего повода жаловаться на обитателей острова. Они были дружелюбны, Общительны, зазывали в гости, угощали островными яствами и пивом, танцевали в нашу честь, Однако невидимый занавес опускался каждый раз, как только я начинал говорить о встрече с вождём или просил помочь при переноске бурового оборудования. Островитяне охотно помогли разбить палатки, натаскали камней для очага, перенесли к лагерю ящики с продуктами. Но сколько мы ни уговаривали, ни один муаец не хотел прикоснуться к оборудованию и буровым трубам.
Чертыхаясь, мы принялись таскать на собственных плечах тяжёлые ящики, штанги и звенья буровой вышки. Это была адская работа, если принять во внимание влажную жару, рыхлый песок под ногами и расстояние в три четверти мили, отделившее место выгрузки, от площадки возле лагеря, на которой мы собирали буровую. За неделю мы не перетаскали и десятой части всего того, что у нас было. Мои ребята приуныли.
— Нет, так дальше не пойдёт, шеф, — заявил однажды утром Питер, сбрасывая в горячий песок длинную буровую штангу, которую притащил на плечах как коромысло.
Следом за Питером приплёлся Джо, сгибаясь, под тяжестью ящика с инструментами. Осторожно опустив ящик на песок, Джо присел на корточки и молча закурил.
Питер, насупившись, глядел в пустой океан. Джо склонил голову набок и, шевеля губами, принялся читать надпись на ящике. Потом вопросительно глянул на меня, перевёл глаза на Питера.
Рассеянный взгляд моего помощника продолжал блуждать где-то среди искристого простора тяжёлых голубовато-серых валов.
Джо тихонько кашлянул!
— Слышь, Питер, а Питер, сколько мы взяли комплектов вот этого? — он похлопал рукой по ящику, который только что принёс.
Питер глянул через плечо.
— Дурацкий вопрос… Сколько! Ясно — один!..
— Нет, ты припомни точно, Питер, — мягко настаивал Джо. — Сколько?
— Чего привязался, — вспылил Питер. — Это ящик с запасными шестернями… Конечно, он был один.
— А вот и не один, — возразил Джо. — Я уже третий ящик такой сюда притаскиваю. Тащу и, понимаешь, думаю, зачем нам столько запасных шестерёнок…
— Это у него от жары, шеф, — мрачно пояснил Питер и отвернулся.
— Ничего не от жары, — обиделся Джо. — Правду говорю… Ей-богу, третий…
— Не может быть, Джо, — сказал я. — Ящик с запасными шестернями у нас был один. Вы что-то спутали.
— А вот и не спутал, шеф, — возразил, удивлённо помаргивая, Джо. — Извините меня, но, право, я не спутал. Хотите покажу?
— Ну, покажи, покажи, — сплёвывая сквозь зубы, процедил Питер.
Джо молча поднялся и стал разглядывать площадку, на которой лежало перетащенное оборудование. Потом принялся шарить среди ящиков.
— Ну, как? — поинтересовался через несколько минут Питер.
Джо смущённо кашлянул и закусив губы, отправился к месту выгрузки.
— Так дальше не пойдёт, — повторил Питер, поднимаясь. — У ребят винтик на винтик
