не лети ты так.
— Нам не стоит здесь задерживаться, если, конечно, не хочешь вновь оказаться в гробу.
— Ну, за сто с хреном лет, как ты сказал, я успел к нему прикипеть.
— Тихо, — человек прислонил меня стенке.
— Что т… — твою-то мать, почему я не могу говорить?
— Всё, чисто.
— Тьфу, что ты сделал? — о, я снова могу говорить!
— Отлично, всё по плану, — мы в тупике.
Вспышка света и… а вот это уже интересно. На стене проявилась пентаграмма, границы которой заискрились. Незнакомец схватил меня за руку и приблизился к ней:
— Лучше закрой глаза, — человек прикоснулся рукой к пентаграмме.
Рисковать не решился и послушно последовал за ним в неизвестность. Странная субстанция, словно вода, окутала меня. Три шага в странном пространстве, а затем лёгкие прикосновения лепестков влажной травы и робкого ветра. Я открыл глаза, и взгляд мой встретил бесконечное голубое небо, в которое уже просочились жёлтые струны грядущего заката. Так ярко, так свежо и так красиво — вид, который успел позабыть, свобода, столь опасная и завораживающая. Столь опасная…
— Оу, кажется, я забыл, что вампиры боятся света, — с дружелюбной издёвкой в голосе незнакомец склонился надо мной.
— Вот скотина! — что есть сил, зажмурил глаза, которые в буквальном смысле чуть не загорелись.
— Хм, да, значит ты всё-таки Акира. Вампир, что не горит на солнце.
— Экспериментатор хренов! Я ведь чуть не ослеп! — не умер бы, конечно, но после стольких лет заточения во тьме и сразу на свет — уже в теории звучит неприятно.
— Можешь кричать, мы, наконец, выбрались оттуда.
Незнакомец стоял надо мной, что-то внимательно разглядывая:
— Знаешь, я думал, ты будешь чуть выше.
— Где мы и что тебе нужно?
— Меня зовут Линь Синь и я принадлежу роду Ди’Вольдхар…
— Чего бл…
* * *
Вот как. Ага. Многое же я пропустил с момента своей так называемой смерти. Видимо не меня одного предали. Ди’Вольдхар — прозвище одного старого знакомого, погибшего в битве с Владыкой Тьмы. Хорошенькое спасибо для некогда спасителя всея человечества. Гарван Ди’Вольдхар, человек, что отрёкся от собственной жизни ради спасения людей, он боролся не только с чудовищами, но и с теми людьми, что даже в условиях полнейшего краха следовали лишь своим корыстным целям. Если бы не этот смертник, люди бы ещё тогда перегрызли друг другу глотки, подобно диким животным. Да пусть это, он ведь даровал им магию, без которой люди бы не справились с армиями Тьмы! А что по итогу? Построили парочку памятников, вписали в учебники новой истории и забыли. С одной стороны он сам виноват, отправляясь в ту битву, но кто же знал, что предадут и его? Ладно мы — группа нёхов, ни живые, ни мёртвые, обладающие огромной силой, но он… ещё и оставил свою возлюбленную, которой тут же занялись предатели. Вот и получается, что его боялись не меньше вампиров или ликантропов. Что-то мне подсказывает, что тут пахнет не одним только страхом со стороны смертных…
Хорошо, его место занял младший брат — Андреас, правда тогда он был совсем юн и неопытен, но каким-то чудом смог начать возрождать цивилизацию, да так, что видимо в соло решил демографический кризис: наплодил потомство, а умирать не планирует. Пережил даже некоторых правнуков и всё ещё гордо восседает на престоле. Сейчас ему явно около ста двадцати… Что до потомков, так те разделились на несколько группировок и всех их объединяет фамилия Ди. А что до Линь Синя — он выходец из побочной ветви, прямой потомок Гарвана…
— О чём размышляешь? — Линь заинтересовано смотрел на меня.
— Ты последний потомок, как вы его называете, Вольдхара? — не отрываясь от тонированного стекла автомобиля, спросил я.
— Насколько мне известно.
Да уж, тяжело поверить в то, что единственным прямым потомком истинно русского мужика стал азиат, возможно даже китаец.
— Мой отец, несмотря на многочисленные ограничения со стороны Ди, стал генералом и в одном из походов встретил мою мать, которая имела азиатские корни. Из-за этого я совсем не похож на своих братьев и сестёр.
— Они-то явно все голубоглазые, — усмехнулся я.
— Почти, ты сам вскоре увидишь.
Сто лет — это настолько ничтожный отрывок времени, насколько и огромный. Но человечество времени зря не теряло, снова заводы начало строить, в этот раз активно используя магию…
— И как много людей имеют магические способности?
— Лишь двадцать процентов, из которых большая часть обладает лишь базовыми навыками, например, использование стихий.
— Дай угадаю, внутри этого гроба на колёсах тоже бурлит магия? — топнул по полу машины.
— Да, сейчас практически всё функционирует благодаря ней.
— Удивительное время, — я вздохнул.
Для кого-то магия это дар, а для кого-то проклятие, например, для работяг-стихийников, которые от заката до рассвета создают электричество. Теперь понятно, как люди смогли так быстро восстановить многие блага цивилизации.
— Куда мы хоть едем?
— Туда, где сможем поговорить обо всём, — Линь улыбнулся.
— Ладно. Вот только знаешь, я всё ещё не понимаю, на кой ты решил воскресить меня? Не ради простой ведь беседы ты пробирался в катакомбы дворца, которые явно хорошо охранялись…
— Ты прав, до вампира особого уровня было не так просто добраться, да и нахождение о тебе хоть каких-то крупиц информации уже можно считать великим открытием.
— В смысле? Нет, погоди, что ты сейчас сказал…
— Да, ты не ослышался, о тебе стёрли всю информацию. Как и о Вольдхаре…
— Вот пи…
— Я удивлён, что не пришлось никого убивать, — вздохнул Линь.
— Ты был готов убивать?
— Знаешь, в столь опасном предприятии не стоит исключать многих вариантов развития событий. Пробудив тебя, я до сих пор рискую оказаться на эшафоте.
— И зачем тебе это?
— Зачем? — Линь растянулся в улыбке, закрывая окно между нами и водителем. — Твоя сила способна изменить этот мир.
— Но при этом меня замочила кучка смертных…
— Скажи, ты ведь хочешь начать жизнь с чистого листа?
— А что есть жизнь для тебя?
Да, я чертовски хотел бы начать жизнь с чистого листа, но как? Я же не могу так просто избавиться от воспоминаний.
— Моё понимание будет заметно отличаться от твоего, Акира, — Линь посмотрел в окно, после на меня.
— Правда, хочу начать всё заново, хочу всё забыть…
— Я могу тебе помочь, Акира, а взамен ты поможешь мне.
— И что я должен делать? — чувство, будто совершаю сделку с дьяволом.
— История повторяется: дворяне грызутся между собой за право первого в этом мире, а простые люди продолжают страдать. Магия породила непреодолимый барьер, который разделил человечество на магов и не магов, а во главе этого неравенства
