смеешь думать ты о смерти?
Судить о единении исхода?
Владыки наши милосердны —
Тебя признают до восхода!
Но, чёрт возьми, здесь каждый всё бредёт
По тропе злосчастной и сухой,
По чёрной полосе, минуте затяжной.
И однажды каждый чрез неё пройдёт…
Не веришь мне? Не хочешь слышать?
То время вспомни, те стихи,
Когда изгонял я злые духи,
Не уставал о коих я писать!
Подумай, сколь больно было мне тогда,
Но разве я нырял в горящее кострище?
Подумай, сколь больно будет мне всегда,
Ведь в мире сем я вижу пепелище!
Но ты вспомни, взлети и упади!
По горящим углям ты — беги!
Свой шаг не замедляя ты — беги!
Судьбу оставь свою ты позади…
Беги!
Твоя душа и воля не стоят больше ни гроша,
Не повернись ко мне лицом,
Наполнен взгляд мой вечным злом,
Что отрекает мир безвольных, сокруша…
На части так и ломит страх,
Что вечностью меня обрёк на боль,
Но не оставит тёмный мой король,
В безбрежных одного меня впотьмах…
Но не обо мне тут речь,
Тебе всю суть я изложу
И под конец последнее тебе я всё-таки скажу…
Беги!
8
Вперёд, с разбегу, со скалы — взлетишь!
Но в тот же расчудесный, скажем, миг
Падением наполниться душа — кричишь!
Внезапно жнец тебя настиг…
И что же скажешь ты, мой друг,
На суде последнем в страшный час?
Расскажешь честно, без прекрас,
Как в честность крыльев ты поверил вдруг?
И разве крылья эти — воля?
Как ты поверил, как постиг,
Что крылья эти — божья доля?
И разве сможет усмирить сиё Владык?
Как ты посмел поверить в ложь,
Что к Небу крылья вознесут?
Себя ты сам к паденью приведёшь,
И крылья эти вовсе не спасут…
Но раз так и желаешь ты летать —
Взлетай и падай, наивный человек!
Не стану вовсе я тебе мешать,
Но помни — падать будешь целый век!
9
Если мрачностью своей я удивляю вас,
Скажите мне, пожалуйста, сейчас,
Что с вами станет сей же час,
Коль мраком этим обожгу я вас?
Что станет с вами не со мной,
Коль вечность снова вас настигнет?
Что станет с жизнью, если гной
В души ваши вновь проникнет?
Что станет с вами, если вдруг
Не окажусь я с вами рядом?
Что станет с вами, если друг
Своим вам не поможет взглядом?
Если вдруг навек я в Бездне пропаду,
Что обо мне вы вспомните однажды?
Единожды порочность иль доброту ту дважды,
Что полюбили вы во мне, точно небесную звезду?
Сей ответ неважен мне сейчас —
Ответить можете, друзья мои, потом,
Когда на небе сером в тот же час
Забудется звезда последним сном.
Когда на кровать последнюю мою
Падёт последний грош земли.
Когда вспыхнет солнце тусклою искрою
И в последний раз покажется вдали…
И лишь тогда приму я ваш ответ,
Сколь был ужасен он иль нет,
Последний мой, увы, не услышите совет,
Но помнить вас я попрошу мой давнейший завет:
«Собой самими будьте
И не потеряйтесь на распутье…»
10
В миг тоскливой обернётся тьмою
Мир беспощадного греха,
Потерянной заполниться мечтою
Мир кочевого пастуха.
Когда герой, ни разу не солгавший,
Вдруг неожиданно соврёт;
Когда рыцарь светлый, ликовавший,
Вдруг честь свою пороком обожжёт.
Когда в Бездне свет увидит человек,
Где и не может быть его в помине;
Когда поймёт он вдруг, что век
Нежданно кончится его в чужбине.
Когда разгорится свод небесный
Пламенем всесильного Отца;
Когда дом семьи сгорит древесный
По воле всепрощённого Лжеца.
Когда даже Бог покажется ублюдком,
Лицемерным, Святую рвущим Книгу;
Когда даже в свете тусклом
Лицезреть сумеет Тьмы Владыку.
Когда, на серый свод небесный глядя,
Согласно примет смерть свою;
Когда вдруг всплывёт угрюмая цитата,
Знакомая одному лишь Соловью.
Когда вдруг нежданно он поймёт,
Что вовсе не было любви и нет;
Когда строку последнюю прочтёт
И в серый мир окрасит цвет.
Когда ход свой остановит даже время,
Исход судьбы согласно принимая.
Когда живущее войною племя
Начнёт пылать желанием. Исчезая,
Вдруг обернётся беззаботный мир
Несбывшейся мечтою,
И вольный царственный мессир
Безвыходно затянет мир свой пеленою.
11
Без любви как без свободы,
Без свободы как без жизни,
Мрачным облаком нависни,
Прими смерть мою, невзгоды.
Выбор есть, а может нет —
Жить как раб иль умереть.
Раб эмоций столько лет
Жизнь свою готов терпеть.
Как же жить, когда теряет
Мир любви свою свободу,
Вольный страх когда меняет
Бытия уж смысл сходу?
Помнит сердце пламень жаркий,
Каждый насыщавший день.
Помнит сердце миг тот жалкий,
Обрекавший на мученье день.
Когда же стану я навеки
Вновь свободным, полным жизни?
Когда пройдёт уж в этом веке
Мучений полные полжизни?
Когда любовь свободой станет,
В душе закроет пустоту,
Даль лучшей жизни перестанет
Звать меня невмоготу?
Глава Вторая
Конфликты
1
Ложь, отчаяние, боль —
Зараза, пыль и пламя,
Кровавое то знамя
И обезумевший король…
Времена безумья, страха,
Непониманья, ожиданья
И томящего молчанья,
И мирового, видно, краха,
Настали слишком уж нежданно,
И прокляты иль Сатаной иль Богом,
И завершенье угрюмым эпилогом
Исторью оборвет тирана,
Кто человеком именуем.
Пусть вязок будет сей рассказ
И жгуч, похож на правду, явен,
И полон раскрасивых фраз,
И столько же тщеславен;
Но не поверить — не принять
Те слова надменные о мире,
Сегодня лучше уж понять —
Потонет мир в пустом эфире…
И сознанье, сердце, дух,
Раскаянье, боль, отчаянье,
Непониманье, роль, молчанье,
И глуп, и холоден, и глух…
Бог, кто человеком именуем.
2
Солнце заходит за грань горизонта,
Пламенем жарким пылает земля,
Царство под небом навек разделя,
Так и пылает грань нового фронта…
Истории вновь просыпается писарь,
И снова пылает небесная тьма.
Под всякой рукою найдется свой рыцарь.
Кто ещё помнит, как правит чума?
Виденье свое расскажет Пророк,
Как бредёт по земле Мёртворождённый,
Как мир умирает, навек разделенный,
Как Смерть совершает свой новый рывок…
И Странник угрюмый поднимет свой взгляд,
В глазах отразится печаль всенарода.
Но как же ценна будет наша свобода,
Коль вечен долг будет наших ребят?
Ошибкою было начало конца?
Но в пораженье смысла уж меньше.
Так что пойдём уж мы
