не закапала коврик. Шёл, сглатывая усталость, и представлял, как войдёт в убежище, сбросит косулю в ванну и вернётся в большую комнату, раскрывать коврик.
Очутившись на воле, Йю-я вскочит и побежит смотреть косулю. Ахнет, всплеснёт руками… Дальше фантазия Извира не шла. Невозможно представить, как поведёт себя женщина, увидав в ванне убитое животное.
Не довелось сбыться мечтам. Уже издали Извир увидел, что двери Дома непригоже распахнуты, а, подойдя ближе, споткнулся взглядом о трупы, лежащие у ворот и под окнами.
Извир припустил бегом. При этом он не бросил свою ношу, слишком уж трудно было поймать и освежевать косулю.
Никого из убитых Извир не узнал. Возможно, там были соседи, с которыми приходилось встречаться на складе, но их лица были так изуродованы, что в них не только знакомых, но и просто человека признать было трудно.
На третий этаж Извир взлетел единым духом. Сказалась привычка бродить по горам. Дверь его убежища была распахнута, а возможно, и выломана, потому что целая дверь прикроется сама собой.
Извир ворвался в убежище, словно в атаку шёл. Первое, что он там увидел, было мерзкое существо, которое получило прозвание вандалоха, а вернее — вандалошки, потому что оно, кажется, было самкой.
Назвать вандалошку человеком не было никакой возможности. Совершенно звериная морда: круглые жёлтые глаза без проблеска мысли, размазанный нос, пасть с острыми зубами… На волосатом теле ни единого клочка одежды. Вандалошка была ужасно худой, но при этом дряблый живот свисал чуть не до колен. Груди, состоящие, кажется, из одной кожи, доставали до середины живота. Это порождение преисподней хозяйничало в его убежище. Кровать была перевёрнута, постель разодрана. Шкафчик разбит, еда рассыпана по полу. Вандалошка одной рукой подхватывала с пола комки еды и отправляла их в рот. В другой руке самки было зажато молодое деревце, выдранное с корнем, и этой дубинкой вандалошка лупила то по кровати и без того изломанной, то по плите, которая накренилась набок и была раскалена до красна.
— Ты что делаешь? — возопил Извир при виде разгрома.
Вандалошка отпрыгнула в сторону и, не удержавшись на ногах, приложилась задницей к раскалённой плите. Визг, хрип, рычание — всё слилось в едином вопле. Тут уже было не до жратвы, вандалошка прыгнула прочь от плиты. Она не нападала на Извира, просто он стоял на пути. Наверное, надо было отбиваться топором, но Извир не мог поднять оружие против существа, в котором смутно проглядывали женские черты. Извир отмахнулся косулей, которая до того бездельно свисала у него с плеча. Шлепок мясом по мясу был слышен даже сквозь рёв вандалошки. Тварь выронила дубинку и сиганула сквозь выломанную дверь и окно, которое тоже оказалось выломанным.
— Третий этаж! — охнул Извир.
Кинулся к окну, глянул вниз. Вандалошка отползала, волоча сломанную ногу. Она уже не ревела, а не слишком громко подвывала. На шум из дверей выскочили два вандалоха, остановились, в упор разглядывая покалеченную товарку, затем взмахнули дубинками и принялись добивать.
Сверху, с четвёртого этажа доносился треск и вопли, не понять, человеческие или вандаложьи. Там продолжали убивать и бессмысленно ломать всё, что может или не может быть сломано. Зачем? — а чтобы не было.
Кровь в ушах звучала гулкими толчками: «Бежать! Бежать отсюда, пока его не обнаружили!» Орда, которая ворвалась в Дом, как можно понять, разделилась на две части. Одни выламывают убежища четвёртого этажа, другие громят склады на первом. Значит, он со своего третьего этажа может выбраться назад незамеченным, точно также, как он сумел пробраться сюда.
Как быть с людьми, которые, возможно, ещё остаются наверху? Пусть они позаботятся о себе сами, а не просто взывают о помощи.
Собирать было нечего. Всё потребное, что было в убежище, оказалось сломано. Спешно затянутый коврик подвешен на ремне, топор в руке, и многострадальная косуля на плече. Бросать её нельзя, вечером надо что-то есть. Было бы обидно, спастись от убийц и умереть от голода.
Извир скатился по лестнице, никем не замеченный, выбежал под открытое небо и помчал в сторону кизиловой рощи, где по осени собирал кислую ягоду.
Шум погони заставил его оглянуться. Его догоняли два вандалоха, никак те самые, что добивали упавшую самку. Ноги у них были короткие и кривые, но бежали они на удивление быстро. Извир понял, что не уйдёт. Он бросил на землю косулю и поудобнее перехватил топор.
— Что вам надо? Убирайтесь вон!
Преследователи загукали и взмахнули дубинами.
Вандалохов подвела их ненависть ко всему, что не выросло само по себе. Вместо того чтобы бить Извира, первый из набежавших вандалохов попытался ударить по коврику. А может быть, он просто почуял, что противник особо бережёт эту вещь.
Извир взвыл и жахнул топором в покатый лоб врага. Второй вандалох остановился, разинув рот и удивлённо вытянув губы. Спутанная бородёнка торчала словно отдельно от всего. Вандалох привык безнаказанно убивать и представить не мог, что кто-то даст ему решительный отпор. Убить, конечно, могут, но только свои. А тут, какая-то взбесившаяся жертва. Такое не могло войти в голову. Вместо этого в голову вошёл топор.
— Что случилось? — спросила Йю-я. — Мне больно.
— Нас хотели убить. Но я не позволил.
Так начались их скитания. Вернее, скитался один Извир, а Йя-ю безмятежно спала в коврике или читала книжки, в которых рассказывалось об иной жизни, не похожей на настоящую.
Потом, несколько дней спустя, вспоминая разгром Длинного Дома, Извир понял, что орда, напавшая на них, была вовсе не так велика, как показалось вначале. В Длинном Доме проживало в несколько раз больше людей, чем было нападавших. Разгромить орду можно было в два счёта, особенно если найти на складе оружие. Но каждый обитатель Дома укрывался в своём убежище и носа не высовывал, когда убивали соседа. Вот так, по одному, их выковыривали, словно улиток из ракушки. Потому, наверное, и не жалко было погибших.
А пока Извир с Йя-ю под мышкой шёл разорёнными землями. Через степи, где разрушались скорлупки маленьких убежищ, мимо изредка встречавшихся развалин настоящих домов, не таких огромных, как родной дом Извира, но тоже внушавших уважение. Шёл через опустелую страну пагод. Если бы не подсказка жены, Извир так и не понял бы, куда попал. И, наконец, сделав крюк в половину земного круга, вышел в бескрайний лес, где нашёл удивительный боровик.
Не найдя у гриба ножки, Извир осторожно постучал обушком по коричневой шляпке. Звук получился глухой, как бы по сухому дереву.
Извир задумался. Из дерева, насколько он знал, бывают сделаны деревья и двери. Гриб ничуть
