быть, можно поискать что-то в лесу? Ягоды, грибы. Сейчас лето, мы с Юлькой выживем и на подножном корме. Много ли нужно двум хрупким девушкам? Но… Лето скоро кончится. А что дальше? Этот мужчина выглядит очень старым и безопасным, хотя ему точно не может быть больше пятидесяти. Рано или поздно мне придётся опять выйти на трассу и ловить попутчика, вот только за рулём может оказаться совсем другой экземпляр… Я решительно открыла дверь ржавого кабриолета и села на пассажирское сидение.
ГЛАВА 2
— Так откуда ты здесь взялась? Выглядишь так, будто с другой планеты свалилась.
— Я… Я к дяде приехала.
— Что ж твой дядя сам за едой не поехал?
— Умер он, — пробурчала я. — А еда кончилась.
— Нда… Проблема. У меня дочь твоего возраста. Была. Не уследил за ней. Работал много. Не бойся, помогу тебе еды достать. Давай сюда свои деньги, скоро приедем.
Я крепче сжала в руках мамин кошелёк. Он ограбить меня хочет? Вряд ли. Если бы хотел — вырвал у меня деньги и выкинул на трассу.
— Не бойся, — он заметил мою нерешительность. — Я же говорю — ты за деньги ничего не купишь. С женщин плату принимают только натурой. Ой, прости, — он опять сплюнул, но в этот раз чуть в меня не попал. — Нужно восьми утра дождаться.
Мы остановились на парковке небольшого супермаркета. Мужчина вышел покурить, велев мне лечь на заднее сидение:
— Не привлекай внимания. Скоро рассветёт и если хоть один человек тебя увидит, всё пропало. Тебе что купить? Ассортимент последние лет пять не радует разнообразием.
Только сейчас я поняла, что он говорит слишком правильно. Не так, как большинство выживших. Он не похож на деграданта…
— Не важно. Мука, крупы… Я умею готовить.
— Молодец. Поспи немного.
Он был прав. Усталость буквально валила меня с ног. Последние три ночи я не могла уснуть, до утра ворочаясь в своей кровати. Ещё бы! Голод, неизвестность, страх и понимание того, что придётся влиться в новое общество…
— Ну всё, пора.
Мы почти не разговаривали после рассвета. Мужчина курил, а я дремала на заднем сидении, просыпаясь от каждого шороха.
— Не двигайся. Не шуми. Даже дыши тихо. Времена сейчас неспокойные.
Я кивнула и забралась под сидение. Совсем светло, а у моего спасителя кабриолет — меня увидит любой, прошедший мимо человек. Вдруг рядом раздался разговор:
— Дядя, куда тебе столько хлеба?
— Свиней кормить. Пшёл вон.
— А людей кормить ты не хочешь?
— Сейчас такие времена, что свиньи умнее людей пошли, — знакомый звук плевка.
— А ты, дядя, хам. Тебя бить надо.
— Вот, вот. Молодые совсем, а старость не уважаете.
— А чё тя уважать, дядь? Вы наш мир похерили.
— Мы, может, мир и похерили, вот только постапокалипсис вы из него соорудили. Войны на протяжении всей истории человечества были, но люди, несмотря ни на что оставались людьми. Отстраивали свою страну и свою жизнь как могли. А вы что?
— Ты, дядь, нам лекции не читай. Хлеб отдай и иди куда шёл.
Машина тронулась. Слишком быстро… Её угнали? Соблазн выбраться из своего убежища и осмотреться был велик, но что я этим изменю? Ровным счётом ничего. Остаётся только лежать в грязи и ждать.
— Вылезай, приехали. И деньги свои возьми. Сейчас времена неспокойные — если со мной что-то случится, они тебе может быть и пригодятся.
— Спасибо.
— Я не тебе помогаю, а дочке своей. Нельзя было тебя в город брать. Эти деграданты… Если бы они тебя заметили… В общем, ты считать, писать умеешь? Число сегодняшнее знаешь?
— Двадцать пятое мая.
— Умничка, — лицо мужчины расплылось в улыбке. — Запомни. В ночь с двадцать четвёртого на двадцать пятое каждого месяца я буду оставлять тебе продукты под этой сосной. До встречи.
— Подождите. Вы сказали, что молодёжь виновата в том, что произошло в нашем мире. Не война. Почему?
— Выжили ведь, — он обдумывал свой ответ несколько минут. — Выжили. Как наши деды и бабки. Вот только жить не научились. И власть была вначале. И деградантов тогда не было. Их ведь новая реальность породила. А новую реальность мы сами создали. Сначала есть хотели… Потом женщин чужих. Последнее мир и погубило. Живи, девочка, и не думай ни о чём. Может, всё ещё и наладится.
Он уехал, а я схватила единственный сохранившийся батон и жадно откусила горбушку. Медленно проживала и вернула хлеб обратно в пакет — нужно оставить его Юле. А мне нужно спрятаться и дождаться ночи. Заставлять сестру волноваться и голодать до захода солнца не хочется, но я не могу рисковать. Схватив тяжёлые пакеты, я поволокла их к ближайшему оврагу и, только добравшись до укрытия, решилась осмотреть «покупки».
Большой пакет с мукой, немного сахара и соли, десяток яиц, половину которых я разбила, одна целая курица и два килограмма риса. А ещё надкусанный мной батон и плитка шоколада. Не густо. Папа, пока был жив, привозил свинину, специи, овощи, фрукты… О том, что в мире был реальный голод, я узнала только сегодня.
ГЛАВА 3
— Ну как?
Юлька смотрела на меня широко раскрытыми глазами. Она не спала всю ночь и много плакала.
— Выживем. Мне помог один старик, — видеть жалость в её глазах невыносимо.
— Старик? И это всё?
Она перебирала продукты и была явно разочарована.
— Да. Они голодают. Не знаю, где папа умудрялся доставать продовольствие всё это время… Меня подобрал старик, у которого есть дочь моего возраста. Он помог мне.
— Они тебя…
— Нет. Старик даже денег не взял. И обещал привозить нам еду каждый месяц. Юль, не плачь, всё будет хорошо.
После моих слов про отца сестра расплакалась. Она такой ребёнок, хоть и младше меня всего на два года.
— Он сказал, что скоро всё изменится. Нужно немножко потерпеть и нормальная жизнь вернётся. Обязательно.
Я знала, что я вру. Но ничего другого не оставалось. Надежда — последнее, что у нас есть. А ещё еда, которую нам пообещал привозить незнакомый мужчина. И он держал своё слово один месяц, а потом пропал…
Я приходила к нашей сосне каждую ночь. И ждала его до рассвета — бесполезно. Сначала я подумала, что кто-то украл нашу посылку…
Но и через месяц мужчина не объявился. Либо ему надоело подкармливать незнакомую девушку, либо с ним что-то случилось. Как бы то ни было мы с сестрой снова сами по себе, а значит, мне придётся опять ехать в город.
— Ну как? — лицо Юльки сильно
