юридического недоразумения. Этим мы создали себе и вам множдество проблем. Но признайтесь, это стало больше вашем волевым решением, чем необходимостью? У вас же был выбор — воспользоваться лазейкой в законодательстве и не прилетать.
Филиппинец захлопал глазами, забормотал что-то, затем сказал:
— Простите, барин. Очень плохо понимать русский разговорный. Читать хорошо, а слушать — не очень хорошо. Лазейкой… Нет, я прилетать самолёт, никаких лазейка.
— Бросьте, у вас отличный русский. Ладно… не буду вас допытываться. Вы преподавали математику, ведь так?
— Так. И иногда — физика, биология и иностранный язык. Вёл живой уголок. У нас маленький школа.
— Сколькими языками вы владеете?
— Эм… Пилипино, русский, немного японский и испанский.
Тут мы с Сидом переглянулись уже без тени иронии.
— ¿Has trabajado en una granja de frutas? (Вы работали на плодовой ферме?) — спросил я.
— Sí, sí, trabajé muchos años como contador en la plantación de rambután de tu padre, — оживлённо ответил филиппинец.
Мой камердинер ожидаемо спросил:
— Что он ответил?
— Что много лет работал на моего отца на плантации какого-то рамбутана. Бухгалтером.
— Я же говорю — славный малый.
— Перестань называть его «славным малым», Эрнесто Рамосовичу — шестьдесят с лишним лет.
Тут Сид вытаращил глаза.
— Я думал, что лет сорок от силы. Вы отлично сохранились, Эрнесто.
— Скажите, Эрнесто, сколько у вас денег?
Тот засуетился, полез в чемодан и достал оттуда бумажник, вытащил несколько смятых купюр.
— Десятина? Нужно десятина — вот, барин, забирайте, у меня есть восемь рубля.
— Восемь?… Эх, как-то вы так хорошо уложились.
Пожилой филиппинец поник головой.
— Барин, ваш слуга сказать мне, что меня обмануть таксист…
Его перебил Сид:
— Представляешь, какая жесть, таксист в аэропорту взял с него сто двадцать рублей! И вёз его четыре часа какими-то непонятными дорогами, хотя тут ехать от Мытищ от силы час сорок. Сто двадцать, Эльдар! Это какой надо быть скотиной…
Тут уже перебил я и закончил фразу:
—…Чтобы заставить из-за халатности пожилого иностранца тащиться через полсвета и по дороге растерять всё нажитое имущество!
Сид заткнулся, снова смущённо потупил взгляд.
— Ну, да. В общем, розги.
— Вот только не надо тут меня монстром выставлять. Я против физических наказаний в коллективе. И вроде как мы с тобой друзья. Куда действенней — наказания финансовые. В общем, так. Ты самостоятельно ищешь ему жилплощадь. Не меньше пятнадцати квадратов, со всеми удобствами. Даёшь ему рублей двадцать на пропитание на первые недели. Подсказываешь по покупкам, что и как. Ищешь ему работу — рекомендую искать переводчиком, бухгалтером, хотя бы каким-нибудь вахтёром, в общем, сам разберись. Отчитываешься по задаче, если что-то надо — просишь, помогу определиться. Хорошо?
— Хорошо, барь. Во Внуково тут видел общежитие для пожилых крепостных, рядом, двадцать минут пешком. Вроде бы дёшево, и написано, что «помощь релоцированным иностранцам».
— Вот, я в тебе не сомневался. Проверь — не кидалово ли какое. И, да — помоги ему со всем скрабом, одеждой, мебелью, прочим.
Сид вздохнул.
— Эльдар Матвеич, пощади, а? У меня тут ещё вон что — стройка бани. Давай подключим Дворянский Дом, у них есть специальный отдел по релокации и адаптации иностранных крепостных. Правда, денег стоит. Хотя… могу Ростислава позвать.
Я кивнул.
— В общем, займись. Можешь и Ростислава позвать, четырнадцать лет — парень взрослый. Баня подождёт. Бюджет просчитай и прочее. А у меня пьянка. Бал дворянский.
— С профурсетками? — прищурился Сид.
— Не стоит оскорблять моих почтенных коллег, — сказал я.
Помывшись, переодевшись и быстро перекусив, я прихватил на всякий случай инструменты контрацепции и отправился на корпоративную пьянку, навстречу новым — в этом теле — впечатлениям.
Глава 2
По дороге попросил остановить чуть раньше, у ближайшей винной лавки. Я понятия не имел вкусов шефа, потому что более-менее близко мы общались только одну неделю, да и то — урывками. Поэтому выбрал в подарок воронежский коньяк подороже и покрасивее, это показалось универсальным подарком.
Дошёл пешком, прошёл ворота, чиркнул пропускной картой. Когда дверь конторы распахнулась, я увидел, что всё уже дышит грозящим застольем. В дальнем конце зала, за перегородками уже составили большой поляной столы, натаскали в пакетах соки, что-то гремящее, звенящее, непонятных фруктов и аппетитно-пахнущих коробок с пиццей.
С порога меня встретил Корней Константинович — в белоснежном, и, несомненно, очень дорогом фраке, с бабочкой и со свитой из Луизы Даниловны Шоц и Фаины Анатольевны.
— Ага! Прибыл наш второй герой. Дай-ка руку пожму. Молоток. Заслужил начальничью похвалу.
— С днём рождения, Корней Константинович, — я протянул бутылку.
Он с легким презрением осмотрел этикетку.
— Ну и пойло. Ну да ладно. Вечером тебя будем учить потреблению верных напитков. Да, кстати, пока не забыл, надо тебя вывести из статуса стажера.
Корней Константинович подбежал к рабочему месту, что-то вбил в приложении. Затем выразительно посмотрел на кадровичку.
— Луиза Даниловна?
Та кивнула, достала откуда-то хлопушку, раздался хлопок, и на меня посыпалось конфетти.
— Традиция, — пояснил начальник. — А теперь, пока пара часов — займись неприятной бумажной работой. Отчёт о доставке и характеристика покупателя, ну, ты всё сам умеешь.
— Хорошо. А где, кстати, Андрон?
— Он отпросился отоспаться, тоже только вчера ночью прилетел. Так что пока без него, а он подправит, если надо.
Нашёл знакомых — ни Аллы, ни Самиры не было, нашлись только братья Серафим Сергеевич и Аркадий Сергеевич, а чуть позже пожаловал Лукьян Мамонтов.
— Здравствуй, дворянство, — он пожал руку. — Ну, как экспедиция в колонии?
— Ну… весьма познавательно.
— Это да… Я тоже во время командировки много весьма интересного познал, — тут он подмигнул. — Алка — огонь!
Захотелось врезать, но я сдержался. Значит, огонь. Значит, во время их экспедиции что-то было. Но я вгляделся в лицо и по микровыражениям понял, что он не то привирает, не то — попросту врёт. С другой стороны, она не зря заявилась с бутылкой и просьбой поговорить.
— Рассказывай, — кивнул я.
— Ну… — он пригладил редкие усы. — Три дня. В Австро-Венгрии. Но какие эти были три дня! Лучшие рестораны Вены, отель — семь звёзд, но в самом центре, на Карентийской, эти… штрудели. Номер у нас был отличный! А об остальном… об остальном тебе знать не положено!
— Понял, — кивнул я. — Ты же понимаешь, что наговорил сейчас уже на две дуэли? В случае, если что-либо приврал и намекнул за спиной у девушки о близости, которой не было.
Я улыбнулся, но улыбка была достаточно холодной, и он это понял, изменился в лице и перевёл тему.
— Ладно, ты прав, за спиной не очень хорошо. Пусть она сама всё расскажет. Давай теперь займёмся работой, много отчётности нужно.
Первым делом я заглянул в свой профиль.
«Циммеръ Эльдаръ Матвеевичъ. Подпоручикъ. Рангъ: Начинающий-отличникъ, 15 чин. Рейтингъ: 4,9 балловъ…»
Час за рабочим местом пролетел незаметно — уж что-что, а бумажную деятельностью я заниматься умел, хоть и не любил. Я порядком испугался, когда кто-то подкрался сзади к рабочему месту и закрыл мне глаза ладошками.
— Надо угадать, кто? — спросил я.
— Мгм.
— Алла?
Ладошки тут же исчезли, и я услышал голос Самиры.
— Не угадал. А Алла сейчас переодевается, мы с доставки вернулись.
Я проводил её фигуру взглядом — она была в светлом обтягивающем платье без плеч, красные туфли на высоких каблуках, сетчатые белые колготки, удачно оттеняющие чёрную кожу, и весьма отточенная походка от бедра.
— Самира! — окликнул её я. — У тебя тоже была командировка?
— Да, — обернулась она. — В Иркутск с Ниной Афанасьевной катались. Слушай, к нам ночью в окно какой-то полоумный пытался залезть.
— Поподробнее?
— Ой, долго рассказывать, — она махнула рукой. — Отель на окраине был, там парк прямо под окнами. По дереву, на третий этаж. Мелкий такой. В капюшоне. С ножом. Я переодевалась как раз… ну, люблю я, когда окна открыты, переодеваться. Приятно же! Видишь, маньяки даже залезают. Я его криком отпугнула, он свалился, упал, потом хромая уполз куда-то. Жандармерия ничего не нашла, в Сибири они отвратительно работают. А потом нам уже улетать нужно было.
После этих слов я крепко задумался. Был ли это действительно какой-то местный маньяк, или же это один из Лифтёров, выслеживающий моих вероятных девушек? Самира была, несомненно, прекрасна своей инопланетной красотой, но пока не очень воспринималась как «идеальная судьба». С другой стороны — насколько часто единственную и неповторимую человек находит сразу и в девятнадцать лет? Часто она может годами
