Я вспомнил ещё кое–что.
– Он…он хотел спасти раненого солдата, – сказал я. – Он рисковал жизнью, чтобы спасти незнакомого человека. А я…я хотел спасти свою шкуру.
– К чему ты ведешь?
– Он – помогал, а я – нет. Я не знал, что делать. И просто сбежал. Когда я был нужен Калебу – по–настоящему нужен – я его предал.
– Ты не мог ничего сделать, ты не мог помешать тому, что случилось.
Слова Рейчел на мгновение повисли в воздухе. Я молча смотрел на свежий чёрный шрам на теле земли, окруженный глубоким снегом. На каждом выдохе изо рта вырывалось облачко густого пара.
– Тебя не было там, Рейч.
– От тебя ничего не зависело.
– Ты не видела его пустого взгляда. Не видела, как он пил, пил кровь из тела убитого солдата. Лакал как животное.
– Я понимаю, что ты чувствуешь. – Рейчел серьёзно смотрела мне в глаза. – Ведь с моими барсами произошло то же самое. Сумела бы я предотвратить их смерть, окажись я рядом той ночью? Конечно, нет. Меня бы тоже убили.
– Калеб спас меня, неужели ты не понимаешь? – Я сделал несколько шагов вдоль стены вольера. – На его месте мог оказаться я – должен был оказаться я и никто другой. Ведь из нас четверых именно мне не терпелось выбраться из этого чертового города, именно я вечно вас…
– Джесс…
– Я не могу, не могу оставить все, как есть, не могу забыть о нем, не могу плюнуть на его судьбу. Для меня это важно, потому что…
– Почему, Джесс?
Я прислонился к большому поваленному дереву – весь ствол был в глубоких царапинах от когтей снежных барсов – и делая глубокие вдохи, постарался перебороть тошноту. Рейчел положила мне руку на плечо и тихо сказала:
– Мы выберемся. Все. И Калеб тоже.
Я кивнул. Хотелось верить в ее слова.
– Он поступил так, как поступил бы ты на его месте, как поступил бы любой из нас.
На глаза наворачивались слезы.
– Этого никто не знает.
– Я знаю.
Она стояла совсем рядом, так, что чувствовалось тепло ее тела.
– Спасибо, – сказал я. Это хорошо, что она думает вот так, а не по–другому. Я встал, Рейчел на секунду приобняла меня, и мы вместе пошли к центральному водоему.
Возле ворот зоопарка я остановился, подтянул стропы рюкзака. В кармане лежал заряженный пистолет, но он больше не прибавлял мне уверенности – наоборот, в новом мире оружие казалось всего лишь тяжелым куском металла.
– Послушай, Джесс, – заговорила Рейчел. До сих пор я ни разу не видел столько грусти у нее во взгляде. – Все эти восемнадцать дней я знала, что рано или поздно мне придется уйти, оставить их.
– Ты хочешь сказать…
Она перевела глаза с животных в клетках на меня.
– Я хочу сказать, что да, я готова уйти.
Я улыбнулся.
– Разыщи людей в Челси Пирс. Узнай, готовы ли они вместе с нами выбираться из этого ночного кошмара.
В окне второго этажа кирпичного арсенала виднелась фигура Фелисити. Она наблюдала за нами.
– А если Калеб ошибся? Или они уже ушли? – спросил я.
– Тогда мы будем выбираться сами.
Рейчел отперла ворота, выпустила меня и сразу же закрыла замок. Теперь нас разделяли прутья решетки. Улыбнувшись, Рейчел сказала:
– Ты найдешь их там, где сказал Калеб. Он был хорошим парнем.
– Он до сих пор хороший парень.
Я развернулся и пошёл. Рейчел крикнула мне вслед:
– Будь осторожен!
Один, я уходил пустыми улицами. Со дня атаки прошло восемнадцать дней. Восемнадцать дней я делал все, чтобы не погибнуть от рук людей, зараженных страшным вирусом. Мой путь лежал через Парк. Нетронутый снег предательски скрывал обломки и осколки, на которых то и дело скользили ноги. От еще свежего трупа брызнули во все стороны крысы. Как же я ненавидел этот город!
2
Утро выдалось холодное и сырое. Пронизывающий ветер нес в лицо мокрый липкий снег. Придавленный свинцово–серым февральским небом, под завывания ветра, я шагал на юго–восток сквозь хлеставшие меня ледяные струи. За эти дни я научился «читать» погоду. При сильном снегопаде рано темнеет, так что не понять, сколько на самом деле времени, и невольно поддаешься ложному чувству спокойствия, потому что ничего не видишь и не слышишь, даже если где–то притаилась опасность. Что готовит мне сегодняшний день? Выделится ли он из череды других?
Я спрятался под навесом, чтобы немного отдышаться. Под таким же мы однажды укрылись от непогоды с девушкой. Ее звали Анна. Мы поцеловались. Это был мой первый поцелуй: в этом городе, с девушкой, которую я больше никогда не увижу. Меня тогда обдало жаром, засосало под ложечкой. Может, я такого больше никогда не испытаю. Ее губы пахли клубникой. На лице невольно появилась улыбка, я облизал пересохшие, потрескавшиеся губы, и на мгновение мне показалось, что я снова чувствую тот вкус.
Как и многим другим, Анне не суждено было вернуться домой. Она погибла во время атаки одной из первых. Но ее смерть хотя бы оказалась быстрой. Я не знаю, верила она в Бога или нет, но очень надеюсь, что она оказалась там, где тепло и солнечно… А я обещаю, когда вернусь домой, в Австралию, не забывать о ней и о других. Когда вернусь. Дом казался далеко, как никогда.
Сквозь низкие зимние тучи пробилось солнце и залило ярким светом дорогу. Возле Гудзона я повернул на юг и теперь шел по улицам западного Манхэттена – впервые. Мне здесь нравилось: да, те же пустынные пейзажи, что и везде, но они обещают что–то новое, неизведанное. Появилось ощущение, что я не случайно оказался здесь. Ноги несли меня на юг.
Еще два квартала мне кое–как удавалось пробираться через искореженные машины и груды обломков, а потом дорога исчезла окончательно. Но что–то будто вело меня этим утром. Я не просто шел по городу – у меня была цель. Раньше я гнался за призрачной надеждой, вел поиски вслепую, а теперь я точно знал, что ищу целую группу здоровых людей, и пусть единственное свидетельство ее существования – слова Калеба.
Если люди, о которых друг рассказал мне, еще в Челси Пирс, я приложу все усилия, чтобы убедить их покинуть Нью–Йорк. Надеюсь, у меня получится. За последние две недели я узнал человеческую натуру – ее лучшие и худшие стороны – гораздо лучше, чем за все шестнадцать лет жизни. Пожалуй, слишком наивно полагать, что эти люди поверят мне лишь потому, что мы выжили, что у нас есть общая цель? Но ведь я должен убедить их, правда? Должен доказать, что нужно обязательно выбираться из города, если мы не хотим умереть. Мы с ними заберем из зоопарка Рейчел и Фелисити и вместе отправимся на север.
Я вышел на перекресток и то, что я увидел, сразу вывело меня из состояния задумчивости. Прямо посреди дороги на утоптанном снегу лежало три тела. Они появились здесь совсем недавно: их еще не засыпало снегом, лица не успели приобрести мертвенно–бледный оттенок, а пятна крови были ярко–красными, даже не начали чернеть на морозе. Они совершенно точно не были Охотниками, как и не казались их жертвами – уж слишком «чисто» их убили.
