девяти, — слегка улыбнулась девушка, — А ты ведь один живешь?
— Ну как, сегодня первый день жить здесь буду.
— Слушай, а можно я сегодня в гости к тебе приду? А то ты так и не рассказал о своих увлечениях, зато я болтала о своем всю дорогу…
— Конечно, буду ждать.
Он приобнял Алену, и пошел к себе. Ему не терпелось прочитать то пособие, что валялось в школьной раздевалке. Поэтому он быстро умылся и прилег на ту старую койку, которая отвратительно скрипела при малейших движениях.
На полу в той малой комнате были уложены стопками многочисленные книги. Все они по нескольку десятков раз были прочитаны Жюлем. И так сильно их страницы запали ему в душу, что любвеобильные родители заботливо перевезли их сюда из города несколькими партиями. Пару сотен произведений — с первого взгляда необходимых скорее для использования в тех же целях что и мебель, равняясь по габаритам со старинными тумбами и трюмо — установленном на узеньком столике.
Учебники, новеллы, дневники, романы и мемуары — конкретика для него абсолютно не была важна. Острая библиомания требовала чтива. Лишь бы буквы собирались в слова, и не обязательно в строчки — главное уловить единственную, центральную мысль предложенного текста. В страхе не понять замысел автора, едва-ли достигнув заключительных страниц, он перелистывал в самое начало, и читал снова, а затем еще и еще… до тех пор, пока сюжет не впечатывался в разум, становился ясен и понятен вплоть до мельчайших подробностей.
Итак, улегшись по удобнее, Жюль с предвосхищением рассматривал обложку: «Книга сома — пособие по ужению рыбы». Он довольно усмехнулся и подумал про себя: «Ну что, буду учиться рыбку удить!»
Хотя на рыбалке он и не был ни разу, не видел даже удочки настоящей в живую, хотя прямо за станицей течет не плохая равнинная речка. А ведь когда он маленьким был, часто приезжал в гости к бабушке. Остальные мальчишки — то и дело бегали за карасиками. А вот Жюль — ни в какую, никогда, сколь бы кто его не звал с собой.
Тем ни менее, сейчас он был в том же доме, где и лежал на старой скрипучей койке, свесив одну ногу на пол для пущего комфорта.
Эпитет гласил: «Титаническая рыба всегда манила своими габаритами многих рыбаков, которые готовы на все, лишь бы выудить свой совершенный трофей!»
И начав читать юноша искренне удивился тому, как подобное, хотя и объемное руководство гармонично сложено автором. Его опыт относительно книг, говорил сам за себя — подобного он еще не касался. Ни один известный ему классик не мог на столько живо пользоваться приемами описания и повествования в целом.
Перебирая глазами слова, он сходу запоминал каждую букву из которых они были сложены и их местоположение относительно друг друга. От чего, в голове странным образом всплывали мысли о прочитанном. Не так как во время обычного чтения бывает, а абсолютно иначе, словно все что он сейчас прочитал, повторно прочитывается тысячи раз у него в голове. И эти невероятно живые образы снастей и методов их использования, вышедшие из этого круговорота дум, казались ему высшей мерой искусства.
Но все более кардинально изменили иллюстрации; тусклые, серые, но они все равно гармонично вписывались в каждую страницу, опять предопределяя гениальность автора. Изображения рыб, что казались — живее настоящих. И лишь при взгляде на их чешую, возникало отвращение. Будто он вот-вот коснется рукой о ту склизкую, да к тому же — зловонную поверхность. Ах, как плавно текст обтекает эти шедевры! Этот шрифт, он сам по себе, вероятно, жив…
Но не успел он насладиться прочтением тех около-иллюстрационных строк, как вдруг не понял, что это за буквы и слова? Набор неизвестных символов заменил несколько строк подле животворного рисунка. Редкие символы появлялись спонтанно, после каждого моргания его глаз, они то исчезали, то менялись местами.
Сердце забилось. Начался тремор. Глухой женский голос доносился извне: «Жюль. Жюль…»
Алена положила голову щекой на согнутое вверх колено парня.
Руки неподконтрольно захлопнули пособие.
— Что ты тут делаешь?! — испуганно спросил он.
— Ты о чем? — робко усмехнулась она.
Юноша резко привстал.
— Что ты тут делаешь я спросил, откуда ты здесь взялась?! — заорал во все горло что было мочи.
Девушка отдернулась назад, у нее на лице появился испуг, а из глаз потекли слезы. И с дрожью в голосе начала говорить: «Ты идиот? Что случилось? Ты ведь сам привел меня сюда…»
Жюль отвел взгляд. В голову начали возвращаться воспоминания об этом вечере. Все что было, кроме книги.
Он вспомнил все: мытье в летнем душе, прогулку с Аленой, их первый поцелуй… и это было действительно так.
Окна наполнились темнотой, уже наступила ночь.
Юноша быстро положил книгу на тумбу у койки, и принял девушку в крепкие объятия.
— Извини меня пожалуйста, я сам не понимаю, что на меня нашло, — шептал он ей на ухо, подкрепив слова поцелуем в щеку, по которой текли слезы. И едва ли он позволил себе убрать губы, как легкой ладонью Алена коснулась его щеки. Поцеловала так страстно, что стоило и забыть обо всем, постепенно переходя на ласки к шее.
— Стой, подожди, — улыбался он, — Я должен тебе это показать.
Юноша развернулся, но книги, положенной на тумбу, на месте не оказалось.
— Чего ты так испугался? — заметила она.
Нервно Жюль стал осматривать под койкой и в шкафчиках. Метался по комнате от полочки к полочке. И только: «Где же она?», и просто: «Где?», проговаривал, пару раз поругиваясь: «Да где же она!?»
— Слушай, может я тебя провожу? — держался он за затылок, вроде как почесывая, — Поздно уже.
— Да, ты прав. Так будет лучше.
Оставшись наедине с собой, парень быстро возобновил поиски. Эта вещь отныне манила. Он без нее тяготел.
И к удивлению, лишь в стопке с дюжиной любимых книг, он нашел желанное пособие. Но было оно на месте другого произведения, которое в свою очередь — бесследно исчезло. Это уже не имело значения, ведь он мог продолжить читать то желанное, единственное, безумное…
Этот приятный текст будоражил его воображение. Символы по границам страниц уже его не пугали — как-то быстро привык.
Так, за чтением пособия проходили дни. Другая книга, будь она перечитана вдоль и поперек, возвращалась в его руки не так быстро, как эта, ведь читал юноша все это время только ее. И каждый раз когда он откладывал пособие, она исчезала, а после, появлялась на месте следующей любимой книги, которые все совсем скоро —
