— прочёл я. — Объект. 11.15. Что с Фимой?»
Взглянул на часы. 11.15.
Мотнул головой, стряхивая внезапную одурь, и чисто машинально отбил: «Кто спрашивает?»
Нажал ввод — и вы не поверите, но стеариновая свечка на перевёрнутом блюдце, заставив меня вздрогнуть, вывихнулась, закривлялась, а само устройство издало прерывистое мурчанье.
Котик отреагировал незамедлительно:
«Объект. 11.17. Спрашивает Объект. Что с Фимой?»
Та-ак… Я откинулся на спинку стула. Кое-что уже начинало проясняться.
* * *
Мало ему прежних неприятностей — теперь ещё и в зоолингвистику влез! Нет, расшифровать кошачий язык пытались многие, но каждый раз повторяли одну и ту же ошибку: исследовали урчанье, шипенье, мурлыканье и прочую фонетику, не учитывая, что всё это бессмысленно, если не брать в расчёт жестикуляцию.
Точнее — хвостикуляцию.
Разумеется, мимика мурла также весьма существенна, однако трудноуловима. Можно сказать, неуловима вообще. Поди пойми, с помощью чего кошки ухитряются состроить столь трогательную физию! Мышцы? Какие там на фиг мышцы? У собак — да! Собака существо мордастое — и лоб морщит, и брылья развешивает, осклабиться может при случае. Словом, работает на публику в дальних рядах, как театральный актёр, чтобы даже с последних кресел каждую её гримасу разглядели. А вот кошки скорее актёры кино: чёрт разберёт, которым волоском она дёрнула и дёрнула ли вообще, но выразительна — сил нет!
Беда, к сожалению, в том, что современные приборы подобные тонкости не фиксируют.
То ли дело хвост!
Помнится, мелькнула в ленте новость, будто некто из Франции пытался вести диалог с кошкой, мяукая и шевеля перед её носом указательным пальцем. На четвёртый день был укушен за крайний сустав и опыты прекратил.
Ну на то он и француз! А вот Ефима Григорьевича Голокоста, как видим, одним укусом не остановишь. Укусов потребовалось много. Аж до переливания крови.
Так что же он всё-таки изобрёл?
Насколько я понимаю, металлические бусинки передают положение смысловых точек хвоста. Данные поступают в ноутбук, перелагаются в текст. Затем следует обратный процесс: экспериментатор печатает сообщение — и оно переводится на кошачий с помощью устройства…
Назовём его — хвостикулятор.
Ну да… Сначала назовём, а потом растворим в кислоте. В крайнем случае положим под трамвай. Но так, чтобы все видели…
* * *
Я очнулся.
«Что с Фимой? Что с Фимой? Что с Фимой? Что с Фимой?..» — выскакивало на экране.
Сделал над собой усилие — набрал:
«Кошки порвали».
«Насмерть?»
«Нет».
Чёрно-белого Объекта смело со стола в прихожую. Слышно было, как он там судорожно захрустел сухим кормом. А потом словно залопотал ручеёк. Видимо, припал бедолага к ведёрку с водой. На нервной почве.
Вот почему он так испугался открытой двери. В квартиру могли ворваться мохнатые соплеменники и расправиться с предателем, что рассекретил их язык, хранимый в тайне веками, а то и тысячелетиями. Не зря же французская киска цапнула учёного за указательный палец, которым тот пытался хвостикулировать!
Но как узнали? Допустим, чёрно-белый Объект удрал во двор и там расхвастался: дескать, с хозяином беседует. Но это надо вконец соображение утратить! Хотя… Мало ли сейчас отморозков в кошачьей среде! И, кстати, виною тому — отчасти мы, люди. Видел кто-нибудь, как бродячая кошка котят школит? Чистый карантин! Чуть что не так — шипит, когтями бьёт. И котята боятся, живут по уставу…
Но детишкам-то нашим этого не растолкуешь! Принесут котёнка в дом, а взрослые — против. Выставят за дверь, и оказывается беспризорник в подъезде, один, без материнской опеки. Отсюда отсутствие моральных ценностей, незнание запретов. Общается во дворе с такой же, как он, шпаной, мяукает на сленге…
— Объект! — позвал я.
Никакой реакции.
«Объект!» — набрал я на клавиатуре.
Хвостикулятор непристойно извернулся и пискнул что-то по-кошачьи.
Через некоторое время Объект вновь объявился на столе. Был он жалок и весь дрожал.
«Проболтался?» — начал я допрос.
«Нет».
«Как же они узнали?»
«Подсмотрели».
Я вскинул глаза. Под окном Голокоста издавна произрастала акация, распадавшаяся надвое, как рогатка, на уровне второго этажа. Идеальный наблюдательный пункт! В развилке, правда, никого не видать, но это ни о чём не говорит.
Да-да, именно подсмотрели, а не подслушали. Наверняка во время бесед с Ефимом чёрно-белый Объект ошивался перед ноутбуком, и вся его хвостикуляция прекрасно читалась с дерева.
И всё-таки: чего испугался Голокост? Кошки напали? Так на него и люди нападали, а это, поверьте, гораздо серьёзнее. И вообще какой ему теперь смысл уничтожать хвостикулятор? Наоборот! Чем больше народу о нём узнает, тем лучше! Или братья наши меньшие выдвинули условие: уничтожишь — отвяжемся? А ведь вполне вероятно…
Нет, невероятно. Зачем тогда нападать, да ещё и сворой, если условие уже выдвинуто? Стало быть, как ни крути, а главная цель кошачьей громады — не размениваясь на переговоры, ликвидировать устройство… и свидетелей. Коих на сегодняшний день насчитывается трое… Два человека и один Объект…
Да что я гадаю? Если врачи пропустили меня в палату к Ефиму, то и телефон ему, видимо, оставили.
Достал сотик, попробовал связаться.
Зазвучали долгие гудки. Ну правильно: пока извлечёт из-под простыни повреждённую руку, пока нашарит свою мобилу, пока попадёт забинтованным пальцем куда надо…
— Уничтожил? — услышал я шамкающий голос больного.
— Нет ещё…
— Уничтожь…
— А смысл, Ефим? Да вызови ты, я не знаю, какого-нибудь корреспондента! Это ж сенсация! Вмиг прижухнут…
— Кто?
— Кошки!
— Не прижухнут… — глухо отозвался он. — Кота… выпустил?
— Нет. А надо было?
Но Ефим уже отключился. Точнее — отключил телефон. Хотя, возможно, просто сел аккумулятор.
* * *
Всё равно не понимаю. Если главная цель — сохранить всё в секрете, на кой им, скажите, чёрт понадобился этот теракт? Снова захотелось в сталинские времена, когда по дворам ездили не только собачники, но и кошачники? А, нет! Отловы начались только при Хрущёве, а Сталин вроде бы видел в кошках важный стратегический ресурс — недаром ведь по его личному распоряжению их доставляли особыми эшелонами из Сибири в одолеваемый крысами послеблокадный Ленинград! А Лаврентий Павлович Берия — тот и вовсе, говорят, был от них без ума — держал дóма, холил, лелеял… По примеру кардинала Ришелье.
Некоторое время я ошалело смотрел в зелёные трагические глаза Объекта. Потом резко повернулся к ноутбуку.
«А мне ты зачем разболтал?»
Объект понурился. Потом встряхнулся и с видимой неохотой ответил:
«Всё равно порвут».
«Кого? Тебя или меня?»
«Обоих».
Я не выдержал, встал и подошёл к серванту, за чьей мутной стеклянной дверцей таились полбутылки принесённого
