«сейчас», закономерного над случайным. Идея здесь величественнее человека, смысл – больше чем жизнь, а эстетика почти всегда выше пользы. И вполне закономерно, что мистическое зачастую считается важнее реального. Тем более что мистические персонажи заполняют пространство города со дня основания.
В пространстве Петербурга отчётливо осознаётся, что несовместимость искусства и жизни – это всё-таки проблема жизни, а не искусства. В связи с полным и окончательным торжеством того, что теперь считают жизнью, искусство устранено из осознаваемого мира.
Аничков дворец и Аничков мост. XIX век
История – это жизнь каждого отдельного человека, и каждый человек – это история.
Вид на стрелку Васильевского острова
Город – это контекст многих историй. Но таков уж Петербург, что жизнь человека здесь сопряжена с метафизикой пространства.
И ещё: в этом городе всё взаимосвязано. Даже то, что, казалось бы, разделяет не только пространство, но и время. Время в городе, где метафизика, мистика и призрачность слились в некое фантасмагорическое единство, течёт по своим законам. И поэтому не только прошлое влияет на будущее, но и будущее может воздействовать на прошлое. Здесь, в Санкт-Петербурге.
«Графский проказник»
В конце ХХ века на Малой Садовой улице, на угловых с Невским проспектом домах, появились памятники котам. Кошке Василисе и коту Елисею. Ну и, казалось бы, что же тут странного или метафизичного. Памятники – замечательные образчики городской скульптуры. Очень полюбившиеся петербуржцам. Вроде бы всё так просто и ясно. Но не таков Петербург, чтобы в нём что-либо случалось просто так.
Не зря после появления Елисея и Василисы многие вспомнили об одной таинственной истории, случившейся на Малой Садовой в XVIII веке. И имевшей, да и по сей день имеющей, последствия.
На углу Малой Садовой и Итальянской улицы до сего дня стоит удивительный дворец эпохи елизаветинского барокко. Этот бело-голубой архитектурный шедевр строг и пропорционален. Очарование, лёгкость и какая-то свежесть придают зданию и отлично прорисованные детали декоративной обработки фасада. Это дворец графа Ивана Ивановича Шувалова.
Историческая справка
Постройка дворца была осуществлена в 1753–1755 годах по проекту одного из крупнейших русских зодчих середины XVIII столетия – Саввы Ивановича Чевакинского. Для того чтобы открыть вид на дворец со стороны Фонтанки и обширного луга, простиравшегося перед третьим Летним дворцом вдоль Невской першпективы до Фонтанки, в 1754 году были сломаны находившиеся на соседнем участке деревянные строения гофинтендантской конторы.
Усадьба занимала участок от Итальянской улицы до Невского проспекта. Со стороны луга его ограничивала великолепная сквозная колоннада с небольшим павильоном в центре.
Уникальность этого дворца в том, что, созданный выдающимся русским архитектором Саввой Ивановичем Чевакинским, он связан с именем не менее выдающегося русского мецената и просветителя Ивана Ивановича Шувалова. Памятник архитектуры стал памятником и архитектору, и первому владельцу дворца.
Дворец И.И. Шувалова современники оценивали как выдающееся сооружение. Савва Чевакинский точно нашёл пропорции и здания, и деталей фасада.
Угол Малой Садовой и Итальянской улиц. Шуваловский дворец
Во дворце находилась собранная Шуваловым картинная галерея.
Дворец посещали самые известные люди того времени. Нередко у Ивана Ивановича гостил Михаил Васильевич Ломоносов. Именно здесь Шувалов и Ломоносов обсуждали планы создания Московского университета. Дворец принял первых учеников только что созданной Академии художеств. До постройки здания академии на Васильевском острове её студенты обучались в Шуваловском дворце.
Иван Иванович Шувалов
Дворец был знаменит своими балами и маскарадами. Первый из них прошёл ещё в недостроенном здании в сентябре 1754 года. Торжество состоялось по поводу рождения великого князя Павла Петровича, будущего императора Павла I. Рождение наследника российского престола Павла Петровича великой княгиней Екатериной Алексеевной было отпраздновано Елизаветой I у Шувалова «роскошным балом-маскарадом». Вот что вспоминали очевидцы: «Большая зала вся была уставлена тропическими растениями и походила на сад. В буфете блистали золотые и серебряные сосуды и фарфоровые сервизы. Но особенное удивление вызывал грот, где поставлен был стол для императрицы и великого князя. Все стены грота были украшены гроздьями винограда. Из-за шпалер виноградника выставлялись камни разных горных пород, отражавшие блеск огней. Между кристаллами стояли античные бронзовые и мраморные бюсты, из-под которых били фонтаны дорогих вин».
Позднее жителям Петербурга дворец Шувалова был известен как «генерал-прокурорский дом». При новом владельце, генерал-прокуроре Александре
Алексеевиче Вяземском, дворец был частично перестроен. Его фасады приобрели черты, характерные для раннего классицизма. Дворовый фасад при этом не переделывался. В одном из флигелей разместилась екатерининская Тайная экспедиция.
В 1797 году при императоре Павле I Петровиче дворец купили в казну, и в дальнейшем, до 1917 года, он принадлежал Министерству юстиции.
Существует предание о том, что особое отношение к Шуваловскому дворцу и его хозяину император Павел I хранил всю жизнь. Ведь он знал, что именно в этом дворце и на средства хозяина было отмечено его появление на свет. Согласно петербургскому преданию, «на другой день после кончины Шувалова, проезжая мимо дворца верхом, император Павел Петрович остановился, снял шляпу, поглядел на окна и низко поклонился».
Но легенда, живущая среди горожан, связывает Шуваловский дворец с другой историей.
Ещё во время работы над проектом дворца, к огромному своему изумлению, зодчий и мастеровые обнаруживали, что в чертежи самым невероятным образом закрадывались нелепейшие ошибки и просчёты. Порой некоторые листы просто исчезали, а спустя время вновь появлялись. Но уже с какими-то непонятными пометами. Всё это придавало ненужную нервозность и вносило некоторую сумятицу.
О странных событиях в конце концов доложили графу. Хотя Иван Иванович и не придал никакого значения тревогам строителей, но повелел отслужить молебен на месте закладки дворца. Что и было сделано.
Однако эти меры не дали желаемого результата. На чертежах продолжали сами собой появляться кляксы, а новая штукатурка на стенах вспухала. Мало того, якобы новоселье в 1755 году было омрачено неприятнейшим инцидентом. По воспоминаниям очевидца, в Большом зале во время празднования внезапно рухнула тяжёлая бронзовая люстра, лишь по счастливой случайности не причинив никому вреда.
Император Павел I Петрович
Известный в своё время поэт Ермил Иванович Костров, первый русский переводчик великого Гомера, в своих записках отмечал, что в гостях у своего лучшего друга, графа Шувалова, он постоянно видит… «чёртика с рожками», какого-то «проказника», который корчит ему «изрядно потешные мины».
Ермил Иванович Костров
Так, с лёгкой
