чашечкой кофе, чтобы дать общее заключение.
— Вадим Потапович Хворост. Архитектор подводных городов. Двадцать восемь лет. Визитницей не пользовался. Возвращался с инспекции — там на дне, под куполом, строят квартал по его макетам. На его батискаф упал воздушный змей — там кайтсерферы развлекались. Получил ребром кайта удар по голове. В сознание не приходил.
Врач приемного отделения «Скорой помощи» был молод, а потому старался говорить сухо и по существу.
— Реанимация и оживление нежелательны, — поддержал его пунктирный стиль изложения пожилой доктор. — Рекомендуется транспортировка в хоган. Пациент вводится в кому, а через три года, когда двойник вернется, заменить его на пациента. Универсальный рецепт, в подобных случаях это хорошо срабатывает.
— Срабатывает. Если двойники выживут, — фыркнула женщина, врач-реаниматолог.
— Не вижу проблем, погибнут двойники, можно снова отправить, у нас так одного пациента на Визитницу шестнадцать раз таскали, пока удалось дождаться возвращения двойника.
— А, это тот чудак… Игорьком его все звали… — оживился молодой доктор.
— Да, Игорь Смолина. Я, кстати, уже не раз замечала, что работа клерком делает человека неприспособленным к жизни…
— Можно проверить по базе Цыпки. Ты меня заинтересовала. Как-то не думал о связи выживаемости и профессии.
— Связь прямая. Я этим занималась когда на практике в Цыпке работала. Кстати, знаешь, кто имеет самые высокие шансы на выживание? Музыканты!
— Не может быть!
— Может, может... Они в гармонии с миром живут, и у них особенно хорошо получается на диких планетах выживать, он чувствуют природу, знают, что нужно, а что ни в коем случае нельзя делать в каждый момент…
— Ну хорошо, а с этим архитектором что? Закрепляем диагноз и рекомендации?
— Да, думаю, консилиум одобрит.
Три врача закрыли файл Вадима Хвороста и открыли следующий — к консилиуму нужно было выработать рекомендации по лечению еще пятерых пациентов, так что терять время, обсуждая очевидный случай, не было никакого смысла.
Первый блин комом
Тележка с пациентом докатилась до входа в визитницу. Дальше ей пути не было — никакие механические предметы на ее территории не действовали. Врач-хоганист помог практикантам вытащить тело из каталки.
— Может быть мы… — трое друзей Вадима побросали рюкзаки и сумки и подошли ближе.
— Не нужно. Лучше тащите вещи, а санитары сами справятся.
— Вообще-то мы не просто санитары, мы врачи на практике, нам самим интересно, — улыбнулся один из медиков. — Я вот в первый раз отправляю пациента на исцеление.
— Давайте слева, — предложил дежурный следопыт.
Практиканты потащили тело к будке. Врач приложил пальцы пациента к гладкой пластине и достал выкатившиеся в желобок Зерна.
— Неподалеку есть две свободные площадки. Одна уже три дня стоит, а вторая прямо как по заказу, буквально сорок минут назад освободилась, — жизнерадостно сказал следопыт, показывая на ближайшую дорожку, уходившую влево от главной аллеи.
Врач хмуро взглянул на следопыта — неужели тот не понимает, что означает погасший хоган? Но все же кивнул остальной компании и все двинулись к серому кругу.
— Сначала вещи уложите, только место оставьте для пациента…
Друзья старательно уложили два рюкзака — один огромный, другой поменьше, затем поставили рядом две сумки и отошли в сторону. Стажеры внесли тело и положили его рядом с центральной площадкой.
Врач, не наступая на площадку, навис над ней и кинул в центральный круг одно Зерно.
— Ух ты, и вправду выталкивает!
— Не мельтеши, а то не вытолкнет, а выкинет, — фыркнул врач.
— А что,
