два ряда острых клыков… к ним же ко всем потом приспособились! Так или иначе…
От рыбок вообще одна польза была. Наконец-то сиятельные императоры и их гигантский сонм придворных перестали, основательно накидавшись спиртным на очередном пиршестве, в упомянутые фонтаны сигать. Для монаршей репутации это занятие диво катастрофическое. Особенно, когда выходная мантия где-то на дереве висит, а инкрустированная драгоценными камнями корона в кустах валяется.
К тому же, животных брат и сестра потом вернули на место. Тейрон успокаивал и вылавливал, Инриль перемещала. Ну, кроме рыбок, конечно, которых по особой просьбе тогдашней императрицы оставили. В общем, в итоге для разумных рас мира все закончилось вполне благополучно… а неразумные не жаловались — не умели.
Вот только сцена примирения, которую изображали актеры, кардинально отличалась от действительности. Прощения в тот момент Тейрон не просил, а слова, которые срывались с его языка уж точно нельзя назвать цензурными. Впрочем, сама Инриль ему тоже не высокопарным слогом отвечала. Что с них было взять? Подростковый бунт во всей красе, недостаток внимания родителей и общий непростой характер сказались.
— Уф! — икнув, вытерла дорожки слез, Инра. — Повеселили…
О том, что пошла на представление, о котором мальчишки-газетчики оповестили весь Лоррель — столицу королевства Ленра — она не пожалела ни разу. Посещать мероприятия, на которых с разных сторон освещались исторические события (особенно, если в этих событиях ты принимала непосредственное участие) давно вошло в привычку.
То, как люди с ног на голову переворачивали реальность, забавляло. До некоторых сюжетных поворотов она сама бы в жизни не додумалась. А уж как по-разному представляли их отношения с Тейром… пф-ф! Тут и взаимная ненависть была, и запретная любовь, и дружба до гроба, и зависть. Как-то однажды им чуть пол не поменяли, благо они вовремя заметили и вмешались. Короче, поводы поприкалываться над братцем не переводились никогда.
Стоп.
А это что?
…Взгляд Инры машинально зацепился за темноволосую макушку. Кого-то ей этот актер до ужаса напоминал…
— Да ладно? — прошептала женщина непослушными губами. — Ну засранец!..
И решительно направилась к труппе, как раз уходившей со сцены. Очень ей нужно было поговорить с одним ее представителем. Вот прям невмоготу как!
— Уважаемый лэр, — вцепилась она в руку мужчины, источая улыбкой радушие. — Должна сказать, я в полном восторге! Вы так точно передали характер персонажа, так реалистично сыграли его эмоции… Невероятно! Как вам это удалось?
— Оу, прекрасное создание, — ответил тот похожей ослепительной улыбкой. — Я просто очень… очень тщательно погрузился в его образ, поднял все-все записи… — тут его голос опустился до интригующего шепота: — Если хотите, я их вам покажу… они в моей спальне.
— С удовольствием взгляну, — кокетливо хлопнула ресничками Инра. — На все, что вы захотите мне показать…
Мужчина обольстительно улыбнулся.
Проходившие мимо горожанки, тоже решившие попытать счастья, совершенно случайно столкнувшись с красавцем-актером в тесном переулочке, одарили ее завистливыми взглядами и оскорбленные в лучших чувствах удалились. Самой Инре, впрочем, до их душевного равновесия никакого дела не было, ее голову занимали совершенно другие мысли.
Что этот человек делает в Лорреле? Зачем разыграл это представление? Почему не нашел ее лично, раз так захотелось поговорить? Как долго он здесь находится? Как много о ее жизни в настоящем успел узнать?
Новые и новые вопросы появлялись каждую секунду, а ответа на них оставалось ждать аж до номера в столичной гостинице, где известная, в общем-то, труппа остановилась на ночлег. Некоторые вопросы ни к чему задавать на оживленных улочках. Во избежание неурядиц…
В гостиницу пара пробралась через черный ход, чтобы не привлекать излишнего внимания. Похоже, актер заранее предупредил прислугу, потому что остановить их никто не попытался, да и вообще присутствие старательно игнорировал (кто-то настолько увлекся, что чуть не врезался в стену с ведром в руках — столкновение предотвратили, но образовавшейся куче-мале никто не помешал).
— Милая лэра, прошу, — широким жестом распахнул перед Инрой дверь комнаты мужчина.
Та вошла, с интересом оглядываясь по сторонам.
Обстановка стандартная: небольшая, но хорошо освещенная гостиная, тахта, два кресла по бокам, столик с цветами в простой вазочке, неровная стопка листов, оставленная накануне. Ковер без особых изысков, да камин в углу. И две двери. Одна, по ее опыту, должна вести в ванную, вторая — в спальню.
Актер, от которого пристальный осмотр не укрылся, насмешливо фыркнул за спиной.
— Ита-ак, — в предвкушении протянул он.
— Итак, — повторила Инра, разворачиваясь на носках. — Рассказывай, что ты здесь делаешь, сына?
На мгновение в комнате воцарилось молчание.
— Ну ма-ам, — обиженно нахмурился мужчина, взъерошив волосы на затылке. — Я, между прочим, уже в роль вжился!
Инра закатила глаза.
— Милый, инцест, конечно, дело семейное, но я не собираюсь опускаться до соблазнения собственного ребенка.
Посмеиваясь с моськи старшего из своих детей, женщина подошла к креслу и с присущей ей элегантностью плюхнулась на сидение.
— Рассказывай, Дэн, с чем пожаловал?
Дэнталион, признанный искуснейшим из богов-кузнецов на последнем сборище-пьянке, из-за того, что единственный смог изготовить латные доспехи на фею (зачем они это делали и как богам вообще пришла в голову столь светлая мысль, история, замутненная алкогольными парами, умалчивает) и даже заставить последнюю в них влезть, снова взъерошил волосы.
На этот раз — растерянно.
Ему было что сказать, вы не подумайте. Но слишком много этого было, с какой фразы начать? Да и стоит ли?
Стоит ли изображать обиду из-за того, что мать на несколько столетий оставила семью и, смешавшись с людьми, путешествовала по миру? Стоит ли пытаться добиться хоть какого-то объяснения причин, по которым она самолично уничтожила последнего истово верующего своего жреца, обрекая религию на медленное, но необратимое забвение?
Стоит ли рассказывать, как они с братом и сестрой волновались после ее внезапного исчезновения? Как много раз пытались дозваться? Любыми способами: божественными, смертными… И какое отчаяние их охватывало каждый раз, когда послание оставалось без ответа?
Мама предполагала подобное развитие событий — он не сомневался — но все равно ушла. Значит, причины были существенными? Почему тогда от понимания не чувствуется облегчения? Почему горло до сих пор сжимает обида?
Что за поведение для почти пятисотлетнего бога, в конце концов? Он должен быть сильным, рациональным, мудрым… Но когда дело касалось семьи, реальный возраст не имел значения. Особенно, в случае с мамой.
Он снова станет ей поддержкой и будет защищать от любой угрозы из внешнего мира, как только поймет ее мотивы. Что она их действительно не бросала на произвол Судьбы (хотя, та ведь была их родной тетушкой, так что смысл оборота искажался). Что она по-прежнему любит.
