Эти два фактора стали решающими для того, чтобы в свое время она согласилась на эту работу. Они перекрыли все имеющиеся минусы, а потом к ним добавились и другие выгоды, так что Яна искренне считала, что всё не так уж плохо.
Ближе к вечеру в салон подъехали клиенты, чуть ранее оплатившие выставочный образец гостиной, чтобы забрать свою мебель самовывозом. Яна с нескрываемым интересом наблюдала за пожилым отцом – собственно, покупателем – и красивым, статным сыном чуть за тридцать, который приехал в помощь родителю и взял на себя подавляющую часть работ, как, по личному внутреннему ощущению Яны, и должен был бы вести себя хороший сын. Поскольку поток посетителей на площадке к вечеру практически сошел на нет, она и сама приняла активное участие в процессе упаковки и вывоза мебели из салона, хотя это и не входило в ее непосредственные должностные обязанности. Она придерживала полочки, пока клиент-сын их упаковывал, советовала, как лучше упаковать разобранные части и как безопаснее обойтись с хрупкими деталями, проследила, чтобы ни один элемент мебельной фурнитуры не потерялся при разборе, а после проконтролировала, чтобы вывоз мебели прошел в соответствии с регламентом торгового центра.
Пока сын следил за загрузкой мебели в машину, Яна угостила его отца чашечкой чаю из своих запасов, и они мило побеседовали о нейтральных вещах. Она чувствовала себя органично и спокойно, выполняя рутинные рабочие обязанности, и даже как-то повеселела, несмотря на накопившуюся к вечеру обычную ежедневную усталость. Потом, завершая работу с этой семьей, она вдруг поймала себя на том, что легко и беззаботно отвечает на ненавязчивые, ни к чему не обязывающие ухаживания со стороны молодого мужчины, всего на пару-тройку лет моложе ее самой, и не смогла сдержать улыбки. Вот оно как даже бывает! Не успеешь уследить – кокетливая натура так и норовит вылезти наружу… Впрочем, это ничего не значит. И даже если бы Сергей это увидел, он бы не расстроился и не разозлился. Он всегда каким-то шестым, седьмым или сто двадцать девятым чувством ощущал то, что жена любила его и только его, никого более. Или, может, ему было всё равно? Нет, Яна не думала так и не хотела думать.
К концу дня, когда она уже наводила порядок в зале, чтобы завершить смену, у входа возникла знакомая и любимая фигура мужа. Он был пунктуален. Как всегда, точнее, как каждый день любой ее смены, Сергей в одно и то же время входил на их торговую площадку, чтобы провести с ней последние рабочие минуты, а потом сопроводить ее домой. Это уже был их вечерний ритуал, и даже продавцы с соседних торговых точек беззлобно шутили на тему того, что по Сергею можно проверять часы.
Муж подошел к ней и коротко, но крепко обнял.
– Ну как, ты морально готова идти домой? – спросил он.
Она улыбнулась:
– Почти. Сейчас только отправлю письма и вымою стол – и можно собираться.
– Как день прошел? Кого продала?
– Увы, сегодня никого. Но зато стеночку из зала вывезли. Не без приключений, конечно, как у нас водится, но мы это сделали.
– Вижу. – Сергей окинул взглядом ставший несколько более просторным салон. – Может, что-то передвинем? Давай, я помогу, раз уж пришел.
Яна расплылась в улыбке. Какие-то небольшие диванчики или комодики она и без посторонней помощи могла передвинуть – сил и «дури молодецкой» на это хватало, – но всегда было как-то щемяще приятно, когда Сергей сам предлагал ей помощь. Подобный энтузиазм в его исполнении был для нее особенно дорог и трогателен.
– Конечно, помоги, – сказал она. – Вот эту тумбу мы передвинем сюда, а тот диванчик – на это место. – Она стала показывать на упомянутые предметы мебели. – А еще можно эти маленькие тумбочки сдвинуть вот сюда, и останется неплохой проход, и от входа будет хорошо видно вот эту часть выставки.
Сергей тоже улыбнулся. Жена «включила хозяйку» и была явно настроена с удовольствием и максимальной пользой принять предложенную помощь, поэтому он направился снимать верхнюю одежду, чтобы приступить к работе.
Это был не первый и, как он не без оснований полагал, не последний раз, когда он помогал Яне у нее на работе, но это было ему по-своему приятно. Даже если иногда это было несколько тяжело или неудобно физически, все неприятные моменты с лихвой окупались осознанием того, что этим он разгружает свою любимую и оказывает ей, по сути, не только физическую, но и моральную помощь. Ему невооруженным глазом было видно, насколько она радуется и его помощи, и даже тому простому факту, что он эту помощь предлагает сам (хотя Сергей прекрасно знал, что Яна не постесняется о ней попросить, если ей будет это нужно).
Пока они, весело перешучиваясь, пыхтя и хохоча, двигали вышеупомянутые комоды, тумбы и диваны, а заодно с ними пару-тройку вообще незапланированных предметов мебели, к ним незаметно подошла Елена, продавец из соседнего магазина, рыжая, яркая, громкая и немножко (но только совсем немножко!) напоминающая своей громогласностью торговку с базара.
– Привет, Сереж! – поздоровалась она. – Ты, как всегда, по расписанию?
– Привет, Лен! – отозвался Сергей. Они были знакомы на протяжении уже нескольких месяцев, пока Яна работала в этом салоне, и уже шутили и хохмили на правах приятелей. – Точность – вежливость королей! А ты почему всё ещё тут?
– Ждала, когда кукушечка прокукует, – улыбнулась Елена. – Теперь побегу одеваться. Как там погодка, на улице? На голову не капает?
– Да нет, нормально. Подморозило к вечеру, надо поберечься и постараться не уронить себя на пол.
Елена жила за городом и ездила домой на автобусе, который ходил только раз в час. И так сложилось, что выходить с работы ей нужно было как раз в то время, когда Сергей обычно приходил в салон к Яне, – именно тогда она спокойно и без лишних треволнений успевала на свой транспорт. Этот факт стал привычной и излюбленной темой для большого количества шуток, которыми Яна, Сергей и Елена с удовольствием обменивались каждый раз, когда приходило время заканчивать рабочий день. Они перекинулись еще парой фраз по поводу погоды, работы и настроения, потом Елена быстренько убежала к себе в салон одеваться, а по пути к выходу с этажа еще раз подошла к ним попрощаться.
К тому времени Яна с Сергеем тоже были почти готовы уже отправляться домой. Яна уже и думать забыла о том, что немного расстроилась из-за «пустого» дня. Гораздо приятнее были мысли о том, что этот день почти позади, а впереди еще вечер наедине с дорогим человеком.
Закрыв салон, они шли домой пешком, специально не торопясь и не ускоряя ход, чтобы успеть почувствовать эту почти физическую радость от неспешной ходьбы, от свежего морозного воздуха, который был так чист и прозрачен, что в нем, казалось, можно было увидеть то, что происходило за несколько километров отсюда. Беседа, которая за считанные секунды перепрыгивала от нежного разговора двух любящих людей до жесткого поединка равных по остроте слова противников, также доставляла им особое, специфическое удовольствие. Впрочем, даже этот поединок был для них привычен и проводился всегда с соблюдением одного основного правила: помнить и ни на секунду не упускать из виду тот факт, что они супруги, друзья, любовники, – словом, две ипостаси одного демона, как говорит об этом старинная русская пословица.
Они шли домой и болтали, когда внимание Яны привлек шум. Недалеко от мега-молла, в одном из гаражных кварталов, слышался громкий собачий лай, местами переходящий в вой и поскуливания. Яна знала, что здесь обитает небольшая стайка собак, и даже была с ними знакома лично: периодически подкармливала их оставшимися с обеда продуктами, разговаривала с ними по пути на работу или домой, и они провожали ее до перекрестка, виляли хвостами, толкали лобастыми головами под коленки и даже иногда позволяли погладить по мохнатым ушам или бокам. Но за все время работы в мега-молле Яна еще ни разу не слышала, чтобы собаки так громко и бестолково лаяли.
– Сереж, что там
