Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
Несколькими умелыми движениями бомжиха отделила ногу. Ее явно не беспокоила санитарии, потому что когда добыча рухнула на пол, первым делом она примерилась, и ловко отмахнула себе кусочек «вкуснятинки» — тонкую пластинку мякоти, которую тут же и заживала.
Не могу даже предположить, благодаря чему я все же не блеванул.
Зрелище было то еще, а схарчив первый кусок и, что-то одобрительно забормотав, старуха стала примеряться ко второй порции, но тут ее внимание привлекло что-то в моей части подвала.
Внутри по-прежнему было мало что видно. Очевидно, именно поэтому она не стала рассчитывать на зрение, а развернувшись, резко пригнулась и стала…принюхиваться?
Я находился куда дальше от дверного проема, и мне-то освещения как раз хватало, чтобы рассмотреть, как неприятно подвижен ее длинный кривой нос. Ее огромные ноздри, украшенные парой бородавок с пучками длинных седых волос и без них, несколько раз расширились, и старуха довольно уверенно двинулась в мою сторону. Нет, в отличие от меня, она не выглядела обеспокоенной. Скорее — приятно заинтригованной. Запах ей явно нравился.
«Да что ж тебе надо? Жри свое мясо и убирайся, тварь!» но мысленные команды людоедка слушать не собиралась.
Пока я в панике сдерживал себя, стараясь не сорваться и с дикими воплями не рвануть прочь — были сильные сомнения, что в темноте и среди трупов, я смогу хоть как-то удивить ее в беге — опасная гостья приближалась.
В ее движениях появилась мягкая охотничья вкрадчивость и легкость. Сейчас, когда она плавно стелилась над полом, тварь выглядела куда опаснее, чем даже с тесаком, который оставила там же возле отрезанной ноги.
Второй штабель из трупов, частью которого я был, неизвестные рационализаторы уложили плотно к стене, именно поэтому людоедка смогла подобраться ко мне пусть немного под углом, но все же со стороны ног. Я все еще не знал, что стану делать, когда мы сблизимся, но неожиданно наполнился решимостью драться…
Теперь уже не оставалось вообще никаких сомнений, что в куче мертвых тел, тварь манило именно мое. Я так понимаю, единственное живое в этом подвале, кроме ее собственного, а значит пахнуть я и в самом деле должен был иначе, чем соседи.
Когда людоедка попыталась взобраться на трупы, она несколько раз оступилась, отвлеклась, и ее жутка морда оказалась прямо над моим пахом. Это стало последней каплей.
Не до конца соображая, что делаю я, неожиданно даже для самого себя, запустил ей руки в колтун на голове, ухватился, и изо всех своих перепуганных сил, со всей нервной мочи дернул ее голову на себя. Одновременно навстречу мерзкой морде рвануло и мое колено. Столкновение состоялась почти в то же самое мгновение и не обошлась без травм.
Удар сломал людоедке челюсть, а боль, на мгновение, просто ошеломила ее.
Не в силах сопротивляться, она испуганно взвизгнула, дернулась и, все эти «спортивные игры» не могли не потревожить кучу, на которой происходили.
Тело подо мной сдвинулось, и мы оба на мгновение потеряли опору. Как бы это ни было неожиданно, но даже инстинктивно — выпустить голову людоедки я решился только одной — правой рукой. Левая продолжала удерживать старуху в клинче. Больше никаких «трупотрясений» не случилось, и тут моя правая рука нащупала под собой тот самый обломок.
Он лег в ладонь, как влитой. И уже в следующее мгновение я со всех своих сил всадил его растерянной людоедке куда-то под челюсть. С совершенно неожиданной легкостью острая почти полуметровая кость утонула в ней, как в болоте, фактически не встретив сопротивления. Тело вздрогнуло и, больше не издав ни звука, бессильно рухнуло на меня.
— Су-у-ука, жрать она меня собралась…
Если Судьба изначально не собиралась устроить тебе какую-то особенно неприятную жизнь, то настоящей ненависти парня из провинции могут научить только в армии или чуть позже — уже в его собственной семье. И жены справляются с этой ролью даже лучше дембелей.
Уж так вышло, меня и армейская чаша миновала, и с женой получилось, как в расхожем анекдоте про мужика, который сунул руку в террариум третьего курса нашего местного колледжа, но вытащил не очередную деревенскую гадюку, а вполне себе приличного «сельского ужа».
В общем, настоящее умение кого-то искренне ненавидеть, я приобрел именно сейчас.
Внутри — все бурлило и кипело. Будь во мне чуть больше сил, я бы, наверное, зубами стал рвать труп людоедки, но вспышка гнева истратила все, что успело оттаять, и некоторое время я был не в состоянии даже просто отбросить труп.
Чувствовал, что из разбитой пасти мне на грудь сочится кровь вперемешку со слюной, но никаких сил, чтоб хотя бы оттолкнуть ее, действительно не было. Только минут через пять-семь брезгливость наконец-то преодолела слабость и я, пусть с трудом, но смог откинуть старуху. Мертвое тело не отличается какой-то особой инерцией, поэтому оно не скатилось вниз, а осталось лежать практически там же, где ее и застала смерть.
Деваться было некуда, поэтому неприятным соседством я решил немного пренебречь.
Без какой-то внутренней дрожи — скорее, наоборот, с самым настоящим и довольно неожиданным для меня злорадством — я принялся рассматривать побежденную тварь, пользуясь возможностью. Да, наружу и впрямь торчал только самый конец моего неказистого «оружия».
«Надо же, гоблин. Интересно, откуда это взялось?»
Незамысловатая мысль словно выбила камень в основе неизвестной мне осыпи. Вспышка боли, и вокруг снова потемнело…
* * *
Не знаю, сколько я пробыл без сознания, но когда пришел в себя и принялся испуганно озираться, никаких изменений в подвале заметить не удалось. Ни на первый, ни на второй взгляд.
Все трупы оставались на своих местах, даже отрубленная старухой нога и ее же тесак. Сама поверженная гоблинша валялась там же и в том самом положении, в котором я ее запомнил. Новых действующих лиц, слава богу, не прибавилось.
Даже куда более изощренная попытка оценить прошедшее время по длине светового пятна из дверного проема не принесла никаких новых открытий. А вот стоило схлынуть панике, как стало понятно, что некоторые изменения все же имеются. У меня в голове.
К Сане Кузнецову, ну или «к старшему менеджеру отдела продаж бытовой техники Александру Валентиновичу» — в последние годы я даже мысленно привык себя воспринимать именно так — прибавились воспоминания некоего «Теодорих».
«Дирка» — как предпочитали называть его соседи-ровесники, или «Тьерри» — как к нему обращались дома.
Никаких сомнений у меня не было: я — это я, Саня. Но и «Дирк-Теодорих» — тоже был не так чтобы совсем чужим. Так же однозначно я отчего-то был уверен, что никогда раньше раздвоением личности не страдал, и что не стоит беспокоиться на этот счет и сейчас.
Хотя с беспокойством было, конечно, все не так уж и очевидно. Такой здоровый «холодильник»
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
