class="p1">Будешь ты отец народа.
На иврите — Авраам».
Авраам не думал долго:
Кликнул скот, рабов и слуг,
взял жену (из чувства долга)
и отправился на юг.
Вот просторы, в самом деле!
Хоть разденься и пляши.
Можно гнать овец неделю,
и не встретишь ни души.
Что за рай для скотовода –
трав обилье, тишина.
От Хермона до Ашдода
заповедная страна.
И пока по всей округе
скот вчистую жрал траву,
Авраам шептал супруге:
— Уж теперь я заживу!
Так мечтается порою:
место видное найду,
дом с колонами построю,
и павлинов заведу.
Видел их, когда был малым
в царском доме как-то раз.
Сзади перья — опахалом,
и на каждом — Божий глаз.
Пусть пойду дорогой длинной,
пусть сойдет хоть сто потов.
Чтобы дом, и в нем павлины –
я и землю грызть готов.
То ли Бог напутал спьяна,
то ли сглазил кто со зла,
но на земли Ханаана
сушь великая пришла.
Солнце палит с небосвода,
блеют овцы, ждут беды.
От Хермона до Ашдода
нет травы и нет воды.
И, облизывая губы,
без воды который день,
Авраам ругался грубо:
— Эй, Всевышний! Что за хрень?!
Ты сорвал меня в дорогу,
в необжитые места.
Ну, так дай воды немного,
и прокорму для скота!
Эта сушь вредит здоровью.
так легко схватить недуг.
Может, хочешь жертву кровью?
Так прирежу пару слуг.
Я готов признать без спора,
что всему своя цена,
только овцы сдохнут скоро,
А потом и мне хана!
Сделай дождик поскорее,
иль открой источник вод.
Если Сара озвереет –
фиг получишь ты народ!
Из небес лазурной чаши
Раскатился Божий глас:
— Шо за кипишь? Ша, Абраша!
Не срослось на этот раз.
Позабудем все, что было.
Я подправлю тут бока.
Ты сходи в долину Нила.
Там подкормишься пока.
Авраам не стал чиниться.
Вновь шатер свернул в рулон,
и к египетской границе
через степь потопал он.
У границы, на базаре,
расспросив чего да как,
Авраам признался Саре:
— Знаешь, местный царь — м… чудак.
Тут забавная петрушка:
Фараон, чтоб он так жил,
помешался на старушках.
То есть он — геронтофил.
Может, дело тут в мужчинах,
или витаминов нет,
египтянки без причины
мрут, как мухи, в сорок лет.
А царек, по жизни, падкий
лишь на тех, кто сильно стар.
Ты-то, на восьмом десятке,
будешь просто «суперстар»
Даже выкуп платят близким,
вроде платы за разврат.
Так что ты уж, Сара, киска,
Говори, что я твой брат.
Ты не юная девица,
в состояньи осознать –
с Фараоном породниться –
сразу влезть из грязи в знать.
Нынче здесь переночую,
завтра двинемся вперед.
И нутром, старушка, чую:
нам удача в руки прет!
Так оно и вышло вскоре.
По наивности смешной,
Фараон, себе на горе,
Сару взял в гарем женой.
И, хоть в силу простатита
Фараон не трогал жен,
Бог ругал его сердито,
По ночам, являясь в сон.
Помянув евонну маму,
Фараон, не тратя слов,
за обиду Аврааму
Дал коров, овец, ослов.
И, богатым став столь скоро,
Авраам не чуял ног:
Хорошо быть сутенером,
Если крыша — вышний Бог!
Такова уж доля наша.
И, не ведая стыда,
Фараонов зять Абраша
пас обильные стада.
Но по Божьей воле, вскоре
погуляв в Египте срок,
Через степи, горы, море,
гнал отары вдоль дорог.
У Суэцкого залива
перешел по морю вброд,
чтобы дальше жить счастливо,
и чтоб Богу дать народ.
От Хермона до Ашдода,
где лишь суслик пучит глаз,
Он с восхода до восхода
гнал стада десятки раз.
По натуре скотовода
был упрямым, как осел.
Ради продолженья рода
он двух жен себе завел.
Долго прожил он на свете,
верил Богу как простак.
У него родились дети:
Исмаильчик и Ицхак.
Воплощалась в жизнь затея.
Бог все видел наперед:
ведь от них пошли евреи
и арабов гордый род.
Это ль дамы сознавали,
иль характер был таков,
но друг-дружку ревновали.
Дело шло до кулачков.
В доме две сварливых бабы –
Хоть в Антарктику беги
(С этих самых пор арабы
и евреи — как враги)
Если Божии надежды
Оправдались целиком,
Сам Абраша, как и прежде,
оставался пастухом.
Пас овец и рыл колодцы,
чуть пожил — и был таков.
Не стесняясь напороться
Даже местных бил князьков.
Хоть в душе гордыни черти
поднимали вой порой,
Но в шатре до самой смерти
Так и прожил наш герой.
В смертный час, в степи целинной,
чуя жизненный финал,
Прошептать успел: «Павлины…»
А к чему — никто не знал.
Про мораль скажу в итоге:
Нет ее под небеси.
Встретишь Бога на дороге –
О павлинах не проси.
Баллада о воспитании
(Дети Ицхака)
Что сказать про Авраама?
Всем евреям предок он.
Ловкий, хваткий и упрямый,
в вере стоек и силён.
В Бога верил он не даром,
ладно шли его дела
и его супруга Сарра
в девяносто родила.
Назван был сынок Ицхаком
Был пастух он, как отец
По холмам да буеракам
тоже пас стада овец.
В детстве перенёс тревогу
и обделался, пока
Авраам пытался Богу
в жертву принести сынка.
То была проверка Божья.
Но, отделавшись дерьмом.
Наш Ицхак с тех пор, похоже,
малость тронулся умом.
А пришла пора жениться
добрый папа (ну-и-ну!)
для сынка из-за границы
с понтом выписал жену.
С ней Ицхак и жил спокойно
до своих последних дней.
Родила супруга двойню.
Двух красавцев, двух парней.
Звали их Исав и Яша
Ор стоял — хоть утопись
Грудь сосали, ели кашу
и в пеленки как да пись.
Впрочем, сделаю признанье
(но не смейтесь, господа)
вечный спор о воспитаньи
нервы портил и тогда.
И хоть разница в минутку
между двух сынков была
мама младшего малютку
баловáла как могла.
И кормила сладкой кашкой,
нежно кутала в шелка…
А из старшего папашка
жестко делал мужика.
Так воспитывались дети.
И Исав рос удальцом:
волосатый, словно йети
и с обветренным лицом.
Коз гонял по бездорожью
и снабжал дичиной дом.
Но, за тупость носорожью,
позже зваться стал Эдом.
Сам Ицхак, с
