затылке, хлынули на свободу седой волной. Укутали плащом почти до пят. Скрыли шрамы. А что толку? Она всё равно знает, что они здесь. Там. И тут.
Как и воспоминание о Старшей.
Мурена встряхнула головой. По-быстрому заплела косу, оставив две короткие пряди, выкрашенные в зелёный, обрамлять лицо… Вгляделась в зеркало, растянула губы в фальшивой улыбке. И, больше не теряя времени, выскользнула из убежища.
Скорее бы увидеть Альбатроса. Получить новые рисунки.
А потом – обратно, домой.
В безопасную нору.
***
– Привет, Альби! Как твои дела?
Вместо ответа он, как всегда, протянул ей руку – так нищий просит подаяния. Мурена, улыбнувшись, бережно опустила на неё матерчатый мешочек. В нём томился загодя приготовленный порошок из тёртых водорослей, сухая нюкта-краска.
Чувствуя, что по виску ползёт струйка пота, Мурена во все глаза смотрела, как маленький художник начинает творить: молча берёт створку ракушки, где поблёскивает прозрачная, как слеза, вода, сыпет порошок синей краски…
Перво-наперво Альбатрос по привычке нарисовал улыбку на большом листе и показал её Мурене. Мол, очень рад тебя видеть. Хотя по нему и не скажешь: глаза смотрят в стол, лицо застывшее. Только порхают снежно-белые ресницы.
Затем он взял стопку чистых карточек. Теперь пошла настоящая работа.
«Что же намалюет на этот раз? Что меня ждёт?» – думала Мурена, понемногу холодея. Всякий раз казалось, что всё это ерунда. Что не помогут ей никакие карточки. Не предостерегут, удачи не добавят. Она просто с ума сошла.
…Как в тот день, когда, невзирая на всё, что вложила в неё Старшая, оглянулась на жалобный писк мальчишки. Не стала звать пиратов – сама помогла. Сама отбила у работорговцев, донесла до приюта, дала новое имя…
А потом пришла снова.
Тогда-то бессловесный малец и подарил ей первую карточку. С рисунком, сделанным украденной краской. Мурена сперва хотела выкинуть подарок, больше не приходить. Помнила, что привязанности – это слабость.
Но вдруг пригляделась.
На карточке был нарисован кракен.
«Ну кракен и кракен…» – помнится, подумала Мурена. Но нехорошее предчувствие стало пухнуть в желудке, словно шапка ядовитой медузы.
Ведь знала Мурена одного Кракена – человека. Парня, подручного Тётушки Миноги. Который Мурену вечно подловить хотел, чтоб на лопатки уложить.
Мурена всё думала об этом, пока шла к убежищу. А когда увидела, что ниточка у входа в её нору исчезла, – вытащила костяное лезвие.
Кракен был там, у очага. Сидел, вольготно устроившись. Поедая морского чёрта, что ночами сиял для Мурены в аквариуме. Её любимца.
Схватка была яростной и недолгой. Мурену спас нож. Им-то она и вырезала у вопящего Кракена правое око. После, ближе к сумеркам, вместе с рыбьими косточками она запустила трофейный глаз в воду. Помянула питомца.
Кракен, позорно сбежавший от неё тогда, больше близко не лез. Даже Тётушке не жаловался.
И это было прекрасно.
С тех пор и повадилась Мурена ходить в приют. Смекнула, по прошествии времени, что это выгодно. Спасённый пацан оказался тем ещё умельцем-рисовакой. Пока остальные «креветочки», как их звали приютские Мамаши, играли галькой да ракушками, этот рисовал. Везде, где мог, на чём и чем угодно…
Но карточки особые только для Мурены разукрашивал. И только нюктой. Ничем больше.
Довольно быстро Мурена стала в два счёта разгадывать его предсказания. Понимать начала, как действовать – так или по-другому, предугадывать опасности. Будто молчаливый Альбатрос на ухо шептал, объясняя каждый рисунок. Незримо обострял её нутряное чутьё. Помогал.
Обычно он откладывал кисточку, когда на стол опускался седьмой рисунок, на последний день недели. Мурена церемонно брала стопку подсохших карточек, прятала в нагрудный карман, поближе к сердцу… Благодарила и уходила. Чтобы через неделю вернуться вновь.
Но сегодня уйти спокойно не удалось.
Мурена уже выходила из игровой, когда позади раздался вопль. Кричала Мамаша, которая секунду назад строила песчаный замок с двумя подопечными.
А теперь стояла на коленях у стола, покрытого каплями синей нюкты.
В руках её, закатив глаза и пуская изо рта слюну, бился упавший со стула Альбатрос.
***
Следующие дни слились в один. Бесконечный. Давящий.
Волшебная удача, фортуна, к которой так привыкла Мурена, утекала песком сквозь пальцы. Жизнью из Альбатроса, которого свалил страшный недуг.
Звался он холодной немочью. Передавался лишь по наследству и мог настигнуть носителя в любой момент. И лекарств от него не было.
Мурена оббегала весь Гидра-полис. Вспомнила все старые связи, накупила лекарских книг… Каждый день моталась в лечебницу у приюта, только бы узнать, как у друга самочувствие. Покупала и воровала снадобья, что советовали торговки, пробуя, пытаясь…
Но Альбатрос умирал. Почти не приходил в сознание, ел всё меньше и меньше. Истончался. Холодел.
И вот настал день, когда Мурена использовала последнюю карточку.
Затем – следующий, который с самого утра не задался: Мурену, что отправилась на дело по поручению Тётушки, чуть не сцапали пираты. Отделавшись малой кровью, Мурена, не попавшая в тюрьму, задание выполнила, но с опозданием. За что получила нагоняй и штрафной вычет из доли хабара.
Да, неудачи не заставили себя ждать…
За первой последовала вторая, за второй – третья. А дальше Мурена перестала их считать.
В тот день её послали следить за очередной жертвой. Ничего нового: подобраться поближе, слабости отыскать, фобии… Всё, как Мурена умела. Зайдя в паб «Корабль в бутылке», Мурена выбрала себе укромный уголок и стала ждать. Постоянный посетитель, та самая жертва, не спешил появляться.
На душе было погано. Мысли крутились вокруг чудо-мальчишки, не давая спокойно сидеть. Мурена ёрзала, еле слышно вздыхая. А если бы Альбатрос не рисовал те предсказания-рисунки? Если бы он был простым? Стала бы Мурена спасать его, лезть из кожи вон, зная, что можно и не рыпаться?..
Старшая учила её избегать привязанностей и друзей. Полагаться на одну лишь себя. Но Мурена, привыкнув к поддержке Альбатроса, до чёртиков не хотела её терять. Смерть пацана означала и её смерть в будущем. Мурена была твёрдо уверена в этом.
И, получается, действовала чисто из шкурного интереса.
Как и хотела Старшая.
Заныли давние шрамы. Мурена зажмурилась, отпила из стакана.
Но ей и правда жалко Альбатроса. И жалко себя.
Мурена поморщилась и оглядела зал.
Клиент до сих пор не появился, невезение продолжалось. А за пару столиков от неё галдела пьяная компашка:
– Но этта ж пы-правда!..
– Врёш ты всё, ак-кулья наж-шивка… Ща как д-дам в лоб…
– Гвр-рю те, есть трил-лиарды мироф!
Заслышав слово: «миры» Мурена поднапряглась. Бесшумно встав со стула, начала подбираться ближе.
– Я вру? Я?! Увер-ряю, ты – ик! – зриш-шь пред сбой н-натуральнва мир-рохода!
Мурену прошиб
