Князь Даниил Дмитриевич Холмский Князь Даниил Дмитриевич Холмский — первый на Руси действительно известный и ярко талантливый полководец нового типа. До середины XV столетия подавляющее большинство знаменитых русских военачальников составляют государи: удельные князья, великие князья… Иногда меж ними проскакивает некий значительный «муж меча и совета», имевший успех на бранном поле. Варяг Свенельд, оказавшийся удачливее князя Игоря, например, или, скажем, Федор Басенок — военачальник Василия II. Но оба они, как и другие бояре и воеводы древнерусских князей, показали всего лишь искры воинского таланта, и разобрать, какого масштаба полководческий дар им достался, трудно — из-за состояния источников. В их судьбе не было долгого шествия от победы к победе, им не досталось у потомков громкой славы. Свенельд, конечно, знаменит, но скорее не как полководец, то есть не победами своими, а как государственный деятель… Иначе говоря, они представляют собой невеликое исключение в общем ряду.
А ряд этот состоит из личностей, по самой общественной роли своей сочетавших в военной деятельности работу тактика с работой стратега. Князья должны были одновременно мыслить и как правители, и как полководцы, думать и о судьбе очередной битвы, похода, обороны крепости, и о судьбе войны в целом. Порой — о том, что будет происходить после войны и как изменится расстановка сил во всей Руси.
Князь Холмский не таков. Ему выпало служить и сражаться в новое время. Всю «нагрузку» стратегического планирования, включая дипломатическую подготовку войны, поиск союзников, обеспечение крепостей и полевых армий, определение объектов для защиты и нападения, направлений главного удара и последовательности решения боевых задач, взял на себя монарх, а именно Иван III Великий. Фактически он выполнял роль современного начальника Генштаба, военного министра и главнокомандующего в одном лице. Несколько раз Иван III выходил «в поле» сам — в особо важных случаях. Например, при покорении Новгорода и Твери. Но по большей части он доверял ведение боевых действий своим воеводам. Имея необыкновенную интуицию на таланты разного рода — в сфере административной, военной, культурной, — Иван Васильевич умело отыскивал дельных людей, в том числе полководцев. Он редко ошибался. Именно он возвысил с полдюжины даровитых военачальников, приносивших стране триумф за триумфом. Каждый из этих воевод получал шанс проявить в полной мере свой тактический талант, но от решения задач стратегического уровня освобождался. Стратегия со времен Ивана III и до эпохи Смуты оставалась принадлежностью монаршего звания. В то же время от государей русских ушла тактика. Они, конечно, время от времени брали на себя командование полевыми армиями. Но это происходило нечасто. Почти всегда тактикой заведовал воевода, а не великий князь и не царь.
Так вот, Холмский — первый великий русский полководец, который был тактиком в чистом виде. И на ниве тактической борьбы снискал себе высокую славу. Памятник ему вошел в состав мемориала «Тысячелетие России», имени князя летописцы придали блеск, связав его с великими успехами русского оружия второй половины XV века. Сама эпоха, переломная, созидательная, эпоха рождения России, дала Холмскому множество поводов показать себя в походах и сражениях; Даниил Дмитриевич испытывался многое множество раз, но не ведал горечи поражений. Вот истинная звезда на небосклоне войн Ивана III!
В старомосковскую эпоху сплошь и рядом жизнь человека определялась двумя обстоятельствами: положением его рода и его собственным положением внутри рода. Даниил Дмитриевич не исключение.
Неизвестно, когда он родился, скорее всего — в 1440-х годах. Принадлежность его к старшей ветви Тверского княжеского дома, а именно к семейству удельных князей Холмских, формально поднимала его до высшего яруса в иерархии князей Рюрикова рода. Его прадед, князь Всеволод Александрович, занимал великокняжеский стол в Твери в середине XIV столетия. А его прапрадед, князь Александр Михайлович, княжил не только в Твери, но также был, пусть и недолгое время, великим князем владимирским. Но это — «внешнее» положение рода. Внутри рода Даниил Дмитриевич оказался на положении младшего брата и князя-изгоя, когда старший, Михаил, занимает Холмское удельное княжение, а у самой Твери есть государь Михаил Борисович. Для Даниила Дмитриевича же в Тверском княжестве «вакантного» удела не осталось. Не позднее 1460-х годов он перешел на службу к Москве.
Нельзя видеть в нем «перебежчика» в стан неприятеля, поскольку Тверь и Москва на тот момент не имели между собой вражды. Иван III женился на сестре великого князя тверского, а его младший брат Борис, князь Волоцкий, позднее взял в жены племянницу Даниила Дмитриевича. Иными словами, князь ехал служить в дружественную землю.
В дружественную, да… но все же не в отеческую.
Холмский оказался в сложном положении. У себя на родной земле, среди персон Тверского княжеского дома, он оказался лишним человеком. Он там только мешал. А в Москве, под высокой рукой Ивана III, он все-таки считался чужим. Местное боярство и роды служилых князей, давно склонивших голову перед московским сюзереном, составляли плотную среду, не имевшую никакого интереса в том, чтобы допустить приближение к монарху человека со стороны, «приймака».
Поэтому величие при дворе московском Даниил Дмитриевич мог снискать лишь одним способом: оказать выдающиеся услуги Ивану III и принять от него в ответ милости и пожалования. Воинское дарование открывало для этого самый естественный путь.
Другое дело, что в подобной же ситуации оказались князья и других родов. Представители Ростовского, Ярославского, Суздальского княжеского домов, служилые Гедиминовичи и выходцы из менее именитых семейств столпились у подножия престола, ожидая для себя шанса на возвышение. А получив его, кто-то сумел воспользоваться доверием великого князя, а кто-то — нет.
Так, например, высокородный Рюрикович князь Даниил Александрович Пенко из Ярославского княжеского дома счастливо провалил целую кампанию против ливонских немцев…
