и ловкие прыжки. Был у него еще и еж — «ночной сторож». Днем он обычно спал где-нибудь в темном уголке, свернувшись в клубок, а по ночам, когда все засыпали, выходил на охоту. В ночной тишине хорошо было слышно, как крепкие лапки ежа стучат по полу, а найдя что-нибудь, он громко фыркал.
Шанго, красивый пес, с длинной рыжевато-черной шерстью, тоже был подарен дедушкой. Совсем маленьким щенком Егор Николаевич принес его внуку, когда тому исполнилось три года. Шанго рос вместе с Митькой, и оба очень любили друг друга.
Жили звери у Митьки не в клетках, а на свободе — кто где хотел.
Стрелка, например, нашла для себя уютное местечко на шкафу. За шишками она бегала в лес и грызла их, сидя на подоконнике. Митька любил наблюдать, как осенью белка запасала орехи, которые во множестве росли невдалеке от сторожки. Стрелка приносила их из лесу во рту, заложив за щеки, и прятала в своем уголке на шкафу.
Пообещав Мурзику хорошую трепку за ограбление кринки со сметаной, Митька вернулся в сторожку. Увидев, что их хозяин проснулся, за ним в комнатушку потянулись все его четвероногие друзья.
Оглядев их, Митька заметил, что нет белки, которая обычно сидела на подоконнике. Медвежонок Федька здесь, заяц Санька под кроватью сидит, ежик — под столом, Шанго устроился на полу и ждет завтрака, от нетерпения постукивая хвостом, а Стрелки нет. Митька посмотрел вокруг — нет нигде! Но вот что-то зашевелилось на шкафу, оттуда посыпались сосновые шишки, и из-за края шкафа выглянула острая мордочка с кисточками на ушах.
— Ах ты, трещотка! — вскричал Митька и быстро прыгнул на кровать, чтобы добраться до шкафа. Но белка, щелкнув языком, что означало, должно быть, на ее беличьем языке «Попробуй догони!», мгновенно перескочила на буфет — самое высокое место в доме, куда и Митька не мог взобраться. Там Стрелка начала верещать и кривляться, словно издеваясь над Митькой.
— Я вот тебе! — погрозил он ей.
Митька взглянул на часы. Было уже восемь — некогда долго раздумывать! Быстро покормив зверей, он побежал в сарай, набрал мелких дровец, бересты на растопку и понес в домик.
Сегодня — день его рождения! Надо поскорее плиту разжечь, вот-вот дедушка вернется. В такой день он уж не задержится.
Митька принес воды, налил в чугунок и в большой чайник, поставил их на плиту и пошел в огород накопать свежей картошки. Тщательно вымыв ее в ведре, он высыпал картошку в чугунок, в котором уже закипала вода.
— Ну, вот, — с облегчением вздохнул Митька. — Дедушка придет, а картошка уже сварится и чай будет готов. Остальное он сам доделает…
Присев на табуретку около плиты, Митька подложил дров. Вдруг кто-то тихонько толкнул его в бок и захныкал. Митька обернулся: это медвежонок Федька поднялся на задние лапы, а передние положил Митьке на плечи и стоял перед ним, облизываясь.
— Ты что, Федька, сахару хочешь? — догадался Митька.
Подставив табурет к буфету, он взял сахарницу, вынул из нее кусок рафинада и дал медвежонку. Федька улегся на пол и, держа сахар лапами, начал грызть его, довольно урча и посапывая.
А Митька достал из буфетного ящика аккуратно обернутый бумагой букварь, уселся возле окна и принялся разглядывать картинки.
Но вот где-то далеко в лесу послышался собачий лай. Митька прислушался… Флейта! Значит, дедушка домой идет! С первого августа началась охота, и теперь дед каждый день берет Флейту с собой на обход.
Один за другим прогремели два выстрела. Отбросив букварь, Митька прямо через окно выскочил во двор и побежал к калитке встречать деда. Снова выстрел. Митька остановился. «Наверно, рябчиков дедушка стреляет. Подожду здесь». И, взобравшись на корявую сосну у калитки, замер, прислушиваясь. Еще выстрел, еще!.. Шесть раз выстрелил дедушка! Значит, шесть рябчиков!..
Из густых кустов орешника и ольхи выбежала Флейта. Спрыгнув с сосны на землю, Митька вихрем помчался навстречу Егору Николаевичу.
— Дедушка, дедушка!.. — закричал он еще издали. — Кого стрелял? — И, не дожидаясь ответа, спросил: — Рябчиков, да?
— Рябчиков, внучек.
— Шесть штук убил, да? — уже суетился около ягдташа Митька.
— Да нет, брат, не шесть, а четырех…
— Ну да… Стрелял-то ведь шесть раз!.. — не унимался внук.
— Значит не попал… — ухмыльнулся дед. — Ишь ты, шустрый какой! Рябчики-то, брат, на месте не сидят, а летают. — И лесник ласково потрепал внука по светлым кудрям.
Под вечер в домик лесника пришли гости — лесничий Иван Николаевич Дроздов с женой Екатериной Сергеевной или попросту тетей Катей. Высокий, мрачноватый, Дроздов с первого взгляда производил впечатление хмурого нелюдима. На самом же деле Иван Николаевич был человеком большой душевной доброты. С лесником Сидоровым его связывала давняя дружба, а к Митьке он относился особенно сердечно и никогда не приходил в лесную сторожку без конфет или каких-нибудь других лакомств. Тетя Катя, не в пример мужу веселая и говорливая, всегда называвшая Митьку своим «беленьким сынком», принесла ему в подарок матросский костюм и ботинки. Обрадованный Митька горячо поблагодарил тетю Катю и хотел было поцеловать ее в щеку, но вовремя вспомнил, что для мужчины целоваться — несолидно.
Немного позже пришла из Сорокина тетя Феня. Она работала сторожихой и уборщицей в сорокин-ской школе, куда этой осенью предстояло пойти Митьке. Тетя Феня подарила имениннику сумку для книг и коробку цветных карандашей. Чтобы не обидеть старушку, Митька все-таки, улучив момент, поцеловал ее, а она, расчувствовавшись, сказала:
— Золото у тебя, Егор Николаевич, а не внук. Дай бог, чтобы и в науке хорошо разбирался.
Вслед за тетей Феней приехал заведующий сорокинским магазином Василий Семенович Коровин, человек веселого нрава и завзятый охотник. Страсть к охоте крепко сдружила его с Егором Николаевичем, которого Коровин ценил, как большого знатока лесной жизни.
Был Василий Семенович невысок ростом, толстоват, но, несмотря на свою солидность, расторопен — двигался живо, как на пружинах. Вместе с отцом приехал и сын Коровина, Толька — Митькин товарищ.
С виду друзья были не похожи друг на друга. Митька — светловолосый, голубоглазый, у Тольки же волосы темные, глаза большие, зеленоватые и сам он такой же подвижной, как отец. Митька часто говорил ему: «Чудной ты какой-то, все торопишься, торопишься…»
— Митька, беги сюда… Что я тебе привез в подарок!..
Подбежав к телеге, Митька нетерпеливо раздвинул сено, прикрывавшее что-то большое, квадратное. Это была клетка из тонкой проволоки, в которой сидели, прижавшись друг к другу, четыре голубя: два белых с черными хвостами и два сизых. Они доверчиво поглядывали на ребят красноватыми глазками.
— Голуби!.. — закричал Митька. —
