меня совсем не волновали.
Не помогла же мне привычка ухаживать за собой удержать мужа от измены? Не остановили его ни аккуратный макияж, ни стильная укладка, ни постоянное наличие скромного маникюра…
— Подальше, — махнула рукой. — Просто повозите меня немного по городу, мне нужно время, чтобы прийти в себя.
Машина тронулась, а я невидящим взглядом уставилась в окно. Торопиться и впрямь было некуда — ещё до вранья про командировку я отдала сына к маме на несколько дней, а после не стала забирать, ведь бабушка соскучилась по внуку.
Да и домой возвращаться не хотелось — вдруг он тоже будет там?
И чего ему только не хватало?
И что теперь? Мне в любом случае придётся вернуться домой, для того чтобы собрать вещи ребёнка… Чёрт!
Я не смогу забрать сына. По условиям брачного контракта дети остаются с ним.
Как я могла подписать подобный документ? Как? А он ещё шутил тогда, что всё это делает, лишь бы я не оставила его. А я, дура, верила, будто он действительно так меня любит, что готов сделать что угодно, чтобы я не ушла… Действительно, дура тупая…
На меня ведь записана часть имущества. Или даже не часть. Вот зачем ему было привязывать меня к себе. Это всё из-за денег.
Но измена ведь считается весомым аргументом? Измена всё меняет. Я помню этот пункт в брачном контракте. Только у меня никаких доказательств. Что я предъявлю в суде? Факт адюльтера должен подтвердить один из любовников. Я же не смогу притащить в суд его шалаву?
Машина резко остановилась, а я, вздрогнув, подняла голову и уставилась в окно. Пустырь… Заброшенная стройка и рытвины. Дороги не видно.
— Приехали, — не оборачиваясь заявил водитель.
— Что? — переспросила, нервно заозиравшись. — Где мы?
— Какая тэбе разница? Раздевайся.
— Что? Немедленно вези меня в город! Я запомнила твои номера!
Конечно, я ничего не запомнила. Просто хотела припугнуть этого идиота, решившего воспользоваться моим положением. Животное… Грязное животное, которым руководят инстинкты. Неужели они вообще не могут держать себя в руках?
Вся эта ситуация злила, но всё равно не лишала страха.
— Да кто поверит какой-то шлюхе? — заржал этот урод, обернувшись через подголовник. — У меня такие связи, что тебя даже искать не будут.
И тут он подмигнул… Это стало спусковым крючком всей ситуации. Я знала, что мне нельзя умирать. У меня ребёнок. А этот тип с маслянисто-чёрными глазами, явно не выпустит меня живой. Есть в его взгляде что-то звериное…
Чётким, отработанным на курсах по самообороне движением (хоть за что-то спасибо Андрею), сунула руку в карман, где всегда лежал перцовый баллончик. Не разрывая зрительного контакта, выпустила струю прямо в глаза похитителю, одновременно с этим дёрнув заблокированную ручку двери.
Водитель взвыл и начал орать на незнакомом языке, пытаясь открыть водительскую дверь. Когда ему это удалось, урод вывалился из машины, упал на колени и начал тереть глаза. Да, сука, это очень больно.
Не теряя ни секунды, перебралась на переднее сиденье и завела мотор. А после дала по газам, не захлопнув водительскую дверь. Каждая секунда была на счету. Да, я сама во всём виновата. Я сама села в машину к незнакомому типу, сама верила много лет мужику, которой мне изменил и сама подписала все документы. Я ошиблась. Все могут ошибаться. Но теперь я возьму всё в свои руки. Нужно было сразу ехать домой. Да, мне хотелось хоть немного пожалеть себя, выйти из образа безэмоциональной куклы. И вот что из этого вышло…
Доехав до города, бросила машину на первом повороте и вызвала такси. Домой я заявилась в таком виде, будто меня всю ночь таскали по кустам. Отмахнувшись от немого вопроса домработницы, я сразу же направилась на второй этаж.
Мне надо принять душ. Смыть с себя всю эту грязь.
К тому времени, как мой неблаговерный вернулся домой, я выглядела как обычно. Конечно, это была всего лишь ширма. Внутри всё клокотало от боли. Я любила этого мужчину. Любила всем сердцем. Но между ним и ребёнком я всегда выберу сына.
— Я смотрю, ты успокоилась? — спокойно спросил он, расстёгивая пуговицы на манжетах. — Хорошо. Я боялся, что будет истерика. Забыл, что ты не умеешь испытывать эмоций…
Знал бы хоть кто-то, скольких сил мне стоило выдержать его монолог, не запустив в него чем-то тяжёлым. Он всегда говорил, что я холодная, но ему это нравилось. И я училась держать лицо в любой ситуации. Всегда. Без права на ошибку.
Глава 2
— Это всё, что ты скажешь? — ровным голосом поинтересовалась я.
— А что говорить? Ты всё видела сама. Не знаю, какой чёрт тебя туда принёс и зачем…
— Я уже отвечала. Все вопросы к той шалаве, с которой ты развлекался. Это она сообщила мне о том, что ты не в командировке. Уж не знаю, чего хотела добиться, но… — скрывая распирающее изнутри чувство всепоглощающей боли, попыталась порассуждать я.
Андрей поморщился, но промолчал. Зато я не хотела больше молчать.
— Зачем? — уронила я главный вопрос. — Связался с этой…
Андрей молча рухнул в кресло, ослабляя галстук и расстёгивая верхние пуговицы на рубашке.
— А что я должен был вечно ждать тебя? То токсикоз, то послеродовое восстановление, то твои постоянные отговорки. Я не железный, — хмыкнул муж.
— Ты развлекался с ней, пока я вынашивала нашего ребёнка? — уточнила я, чувствуя, как сердце пронзает очередная порция дикой боли. Нет, я конечно, понимала, что это не первый раз, но не рассчитывала услышать о сроке более трёх лет. Так долго… И я не замечала, что Андрей теперь не верен мне.
— Я же сказал: я не железный. Это твоя вина, что мне пришлось искать кого-то. Ты же не давала, — обвинил меня супруг.
— Андрей, меня мутило всю беременность. Ты думаешь, мне было до твоих потребностей? — позволив себе чуть повысить голос, спросила я.
— Да! Ты должна была думать о моих потребностях и удовлетворять их. Ты моя жена! — неожиданно рыкнул муж.
— Я вынашивала твоего ребёнка, — сдерживая себя изо всех сил, возразила я.
— И что? Ты какая-то особенная? Это обычное дело для женщин рожать детей! Не переломилась бы и нашла на меня время, если бы хотела. Твоя вина, а никак не моя!
Я аж задохнулась от возмущения. Вот гад, а! И ещё смеет меня обвинять в том, что нашёл какую-то дрянь, которая грела ему постель три года. Сколько раз бывали эти командировки? Да постоянно! И какие из них были настоящими?
— Понятно.
Это всё,
