Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
Может, дважды. – Глубокий вздох. – Шесть раз.
– Шесть раз! Да ты хоть понимаешь, что бы они с тобою сделали, если бы ты попалась?
– Так я ведь и так им попалась. Разве нет?
Тут Хюррем чуть задумалась о том, как бы она сама себя повела, если бы сидела в тенистом дворике над Кораном, «но тут…». Даже смертельная опасность может показаться прельстительнее удушающей скуки дворца.
– Они меня собираются прикончить, – прошептала Мейлисса. – Завяжут в мешок и кинут в Босфор.
– Я тебе помогу, – сказала Хюррем. – Поверь мне.
Глава 2
Спальня была все той же, какой он ее помнил. Только через три дня после триумфального вступления в Стамбул Сулейман вновь почувствовал себя снова дома. Откинувшись на диван, снял и отложил в сторону шелковый тюрбан, нащупал и расстегнул защелку султанской короны.
Вот уже три года тому назад он унаследовал отцовский трон, но не переставал ощущать себя актером театра теней. И если поначалу думал, что это чувство пройдет, как только он привыкнет к новой роли, то сейчас понимал, что с течением времени оно лишь усиливалось. Даже в собственных дневниках он теперь величал себя в третьем лице.
Почему-то «носителем бремени» принято было называть его великого визиря. Но ведь великий визирь – не более чем ловкий жонглер в поисках баланса между лестью, расчетом и двуличием. А в действительности именно он, султан, несет на своих плечах воистину тяжкий груз ожиданий не только шести миллионов турок-подданных, но и всего исламского мира.
Лишь в тиши гарема находил он себе отдохновение. Сандаловое дерево горело в медных очагах, наполняя воздух умиротворяющим ароматом, отблески пламени расходились рябью по кафельным стенам. Ни тебе визирей, ни генералов, ни обязанностей.
Зато здесь есть Гюльбахар.
Тут он как раз и услышал шелест ткани, а в дальнем конце комнаты из-за камчатного занавеса появилась она – в прозрачной сорочке с двумя алмазными пуговицами, танцующими поверх ее плоти. Жилет из парчи; белый шелковый водопад шаровар; волосы, заплетенные в одну длинную косу, которая струится по спине.
Она подобна солнечным бликам на воде, подумалось ему. Гюльбахар – «Весенняя роза». Идеальное же имя тебе дали.
Она упала на колени и коснулась лбом ковра.
– Салам, Властелин моей жизни, султан султанов, повелитель мира, царь царей.
Султан нетерпеливо отмахнулся. Сколько раз можно повторять, что нет в этом нужды? Он – муж, вернувшийся домой, и никем иным тут быть не хочет этой ночью. Но она всякий раз приветствовала его все той же издревле устоявшейся фразой.
– Иди сюда, – позвал он.
Пробежав оставшиеся несколько шагов, она прильнула лицом к его шее. У себя под щекой Сулейман почувствовал влагу ее слез и вдохнул аромат сухого жасмина, исходивший от волос.
– Когда снега на минаретах не осталось, а ты не вернулся, я подумала, что уже никогда не вернешься, – проговорила Гюльбахар. – Мне без тебя было так страшно. Много ведь чего шепчут. – Она отстранилась от него и пристально взглянула ему в глаза. – Тебя ведь не ранили?
– Ни единого шрама не останется. Как Мустафа?
– Скучал по тебе. Он часто о тебе говорит.
– Дай с ним повидаться.
Гюльбахар взяла султана за руку и проводила через покои в спальню сына. На одном углу кроватки в золотом подсвечнике горела свеча, за нею присматривал паж в тюрбане. Другой паж стоял в полутьме напротив него в ожидании. Всякий раз, когда мальчик во сне переворачивался с боку на бок, свечу на той стороне, куда он оказывался лицом, тушили, а свечу за спиной у него зажигали.
Мужчина склонился над постелью. Светлыми волосами и умиротворенными чертами лица Мустафа пошел в мать. Этот высокий для своих девяти лет мальчик был преуспевающим учеником, одинаково искусным и в метании копья, и в усвоении Корана, и в математике.
«Следующий османский султан», – подумал Сулейман. Радуйся детству, пока можешь. И славно, что плечи у тебя растут широкие.
Какая же все-таки ирония в том, что сын его внешне так мало похож на него, а еще меньше – на турка, представителя народа, которым ему со временем предстоит править! Но в жены себе султаны брали девушек исключительно из неверных, поскольку Коран запрещал продавать в рабство мусульманок. Так что каждый султан был сыном рабыни, но тем не менее избранным свыше хранителем великой веры. Воистину велика была раскинутая Аллахом сеть.
– Он здоров? – спросил Сулейман.
– Крепок и силен. И больше всего желает походить на своего отца.
Он нежно погладил локон волос на лбу сына.
– Благословляю тебя, Мустафа, – сказал он. Затем обернулся к Гюльбахар. Ее силуэт был будто подчеркнуто обрисован пламенем свечи. Прилив желания был подобен физическому удару. Ему захотелось овладеть ею немедленно. Но так не пойдет.
– Нам надо подкрепиться, – сказал он вместо этого.
Гюльбахар сама подала ужин – нарезанную кубиками тушеную баранину со специями, кусочки курицы, запеченные на медленном огне, и фаршированные рисом баклажаны. Затем был инжир в сметанном соусе. Пажи молча пополняли их чашки и миски.
– Что говорят в гареме? – спросил ее Сулейман. Сплетни его всегда развлекали.
– Говорят, ты герой, – ответила Гюльбахар. – Когда пришла весть о том, что ты взял Родос, все стали говорить, что ты войдешь в историю как великий завоеватель, подобно твоему прадеду. А некоторые говорят, что тебе судьбой уготовано и вовсе стать величайшим из всех султанов.
– Слава эта обошлась дороговато. Слишком уж много людей мы потеряли.
– Не нужно тебе об этом думать, – сказала Гюльбахар. – Наша армия скоро снова станет сильной.
Замечание это вызвало у него раздражение. Что она вообще знает об армиях? Он омыл пальцы в серебряной чаше с розовой водой. Паж тут же подоспел с полотенцем.
– При свете дня об этом легко забывается. Но в ночной тиши куда труднее не слышать их криков.
«Как мне это до нее донести? – думал он. – То, что я не такой, как мой отец или дед. Они же жили лишь войной и ради войны, а я – нет. И мне это бремя теперь придется нести в одиночку».
Глава 3
У ее собственного народа купание было не в чести, его чуть ли не страшились. Все знали, что оно чревато простудой, болезнью и смертью.
Но тут девушек заставляли купаться дважды в день и сбривать с тела все волосы до единого. Хюррем все это ненавидела от и до. Ей казалось, что турки будто специально нагромождают одно унижение на другое.
В банях было три помещения: раздевалка, зал для разогрева и большая парная в
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
