Утро того дня
Раздался телефонный звонок. Утренний сон как рукой сняло. «Кто бы это мог быть? В такое-то время…» Почему-то от этого неурочного звонка у меня возникло чувство тревоги.
– Господин Мун, это Кёнсу.
– Да, я узнал. Что случилось?
– Вы должны срочно приехать. Господин президент вышел на прогулку в горы и упал. Кажется, он сорвался со скалы Пуони[2]. Мы пока не знаем причину произошедшего. Сейчас охрана везет его в больницу, сказали, что состояние тяжелое.
– Тяжелое, сказали? Критическое?
– Мы не знаем точно. Так сказал телохранитель. Наверное, мы сможем узнать более подробную информацию, только когда они приедут в больницу.
Когда я услышал, что звонит секретарь Ким Кёнсу, который сейчас находится в деревне Понха, то подсознательно я понял, что дело касается президента. Не могу поверить, что он сорвался со скалы.
– Президент вышел на прогулку утром? Он в последнее время ходил на прогулки?
– Нет. После того как началось расследование, он даже на улицу не выходил. В этот раз он вышел впервые за долгое время.
Да, я тоже это знал. После начала расследования он не покидал стен своего дома, никуда не выходил. Он очень переживал из-за журналистов, которые его повсюду преследовали. Не могу поверить, что он отправился на прогулку на гору Понхвасан, что он упал со скалы Пуони, что вдобавок ко всему он в критическом состоянии…
Я пытался отгонять от себя дурные мысли.
Ким Кёнсу сказал, что перезвонит, после того как уточнит, можно ли перевезти президента из городской больницы «Сеён», в которой он сейчас находится, и положил трубку. Я собирался в спешке, но звонка все не было. На этот раз я решил сам позвонить Ким Кёнсу. Тот сказал, что тоже пока не получил никакой новой информации. Он добавил, что поедет следом за секретарем Мун Ёнуком и попросит его сразу же связаться с нами, если у него получится что-то узнать.
Ожидание казалось бесконечным. Я сильно нервничал. Я не мог осознать, сколько времени уже прошло.
Наконец секретарь Мун Ёнук позвонил:
– Состояние критическое. Кажется, все очень серьезно. В больнице «Сеён» сказали, что могут не справиться. Сказали, что хорошо бы перевезти его в более крупное медицинское учреждение, и теперь они едут в больницу «Янсан» Пусанского университета. Вы тоже поезжайте туда. Да, и еще: как сказал телохранитель, кажется, все же президент намеренно спрыгнул со скалы Пуони. Ким Кёнсу и Пак Ынха сказали, что нашли в его компьютере завещание.
В моей голове вертелась только одна мысль: «Не могу поверить, что он сбросился со скалы. Как же так.» Вряд ли, конечно, он это сделал, но я не мог отделаться от дурных мыслей.
Я в спешке покинул дом, оставив там обеспокоенную и растерянную жену. Дрожащими руками я сжимал руль и гнал машину, с трудом глотая воздух.
23 мая 2009 года наступил «тот самый день» – самый трагический и мучительный в моей жизни.
Я ни разу не был в больнице Пусанского университета. Кроме того, я был сильно подавлен, поэтому еле отыскал дорогу по указателям. Я даже не могу вспомнить, как добирался до места. Наконец я прибыл в больницу. Лицо секретаря Мун Ёнука, который вышел мне навстречу, было исполнено трагизма. Как будто его покинула душа.
Президент находился в палате со строгим контролем посещения. Но я должен был собственными глазами увидеть, насколько серьезно обстояло дело. Я зашел в палату и сразу зажмурился. Зрелище было настолько ужасным, что даже сложно описать.
Он был подключен к аппарату искусственного кровообращения. Я взглянул на приборы и увидел кардиограмму, которая показывала, что его сердце еще бьется. Промелькнула мысль: «Надежда еще есть». Но это было не так.
Медсестры открыли мне правду. Они сказали, что сигналы улавливаются, так как его жизнь поддерживается искусственно. Они сказали, что если убрать аппарат, то сердцебиение сразу прекратится. Они увидели в моих глазах закравшуюся надежду «а вдруг…», и тогда пришел врач и объяснил мне еще более ясно. Он сказал, что, когда президент прибыл в больницу, он с медицинской точки зрения уже был мертв. Такую же оценку дали и в больнице «Сеён», куда он был изначально доставлен. Врач добавил, что, судя по состоянию президента, он скончался непосредственно на месте происшествия. Он сказал, что аппарат искусственного кровообращения нужен, чтобы члены семьи могли убедиться: было сделано все возможное. И добавил, что, таким образом, окончательное решение остается за членами семьи. Земля ушла у меня из-под ног.
Мун Ёнук пересказал суть услышанного телохранителю. Через некоторое время Ким Кёнсу принес завещание, напечатанное президентом на компьютере. И стало очевидно, что это не было случайностью, этот поступок был осознанным выбором президента. Я не мог вымолвить ни слова, в глазах помутнело.
Заговорил врач:
– Кода приедет супруга президента, мы будем вынуждены сказать ей, что его состояние безнадежно, и отключить аппарат искусственного кровообращения после ее согласия. Нам будет очень непросто это сделать, поэтому, господин Мун, пожалуйста, попробуйте первым поговорить с ней.
Эти слова привели меня в чувство. «Да, конечно. Нельзя, чтобы произошедшее шокировало ее так же, как меня. Я должен подумать, как поступить. Я должен принять решение, после того как оценю ситуацию и пойму, что необходимо сделать в первую очередь. Надо сохранять самообладание. Быть хладнокровным».
