Я открыла глаза. Было темно. Я едва могла дышать. Где я? Вгробу? Под могильной плитой? В пустой могиле? Мягкая ткань прикрывала мои ноги,но глаза никак не могли ничего различить. Наверное, я была завернута впогребальный саван.
Гулко стучало сердце. На коже выступил пот. Во ртупересохло. Потом мой взгляд привлекли вспыхивающие, кроваво-красные цифры. Двапятнадцать ночи.
Я поняла, что лежу не в неизвестном гробу на городскомкладбище, а дома, в своей постели, и с облегчением вздохнула. Но все ли в порядке,или это тоже часть моего ночного кошмара? Дрожащими пальцами я включила моюлампу «Эдвард Руки-ножницы», подбежала к туалетному столику и закрыла глаза,кое-чего опасаясь. Когда я открыла глаза, на меня смотрело мое отражение,похожее на привидение. Я отбросила волосы с плеч и осмотрела шею.
Дверь спальни открылась, на пороге появился взлохмаченныйотец.
— Что случилось? — спросил он скорее раздосадовано, чемобеспокоенно.
— Ничего, — ответила я, вздрогнув, отпустила волосы и отошлаот зеркала.
— Что случилось? — подключилась мама.
— Я услышал крик, — сказал взъерошенный, заспанный Билли,просунувшись между родителями.
— Простите, что разбудила вас. Просто мне приснился страшныйсон, — призналась я.
— Тебе? — спросил отец, подняв брови. — Я думал, что тылюбишь страшные сны.
— Я знаю. Сама удивляюсь, — пробормотала я, все еще ощущаясердцебиение. — Кто бы мог подумать.
— Что же тебе приснилось? У тебя закончилась черная помада?— подколол Билли.
— Да. И я нашла новую в твоем ящике комода.
— Папа! — заорал Билли, готовый наброситься на меня скулаками.
— Теперь я вижу, что это не сон, — сказала я и шутливовзъерошила волосы брату.
— Ладно. Развлечений на сегодня хватит. Пора спать, — велелпапа, обнял братишку за плечи и вывел его из комнаты.
Я улеглась в постель.
— И что же на самом деле тебе снилось? — с любопытствомспросила мама.
— Так, пустяки.
— Из-за пустяков ты перебудила весь дом? — удивилась мама,покачала головой и направилась к двери.
— Мама! — окликнула я ее, и она остановилась. — А моя шеянормально выглядит? — прошептала я и отвела волосы назад.
Мама вернулась к моей постели.
— Шея выглядит как обычно, — сказала она, осмотрев ее. — Ачего ты ожидала — укуса вампира?
Я смущенно улыбнулась. Она накрыла меня одеялом, совсем какребенка.
— Помню, когда ты была маленькой, то могла всю ночь напролетсмотреть фильмы о Дракуле по черно-белому телевизору, — любовно вспомнила она иподала мне плюшевого Микки Злюку, который свалился на пол и лежал рядом скроватью. — Тогда тебе никогда не снились кошмары. Мне казалось, что вампирыуспокаивают тебя так, как других детей колыбельные.
Она поцеловала меня в затылок и потянулась к моей лампе.
— Лучше оставить свет, — попросила я. — Только на сегодня.
— Вот теперь ты меня пугаешь, — сказала мама и вышла изкомнаты.
2
Официальный приветственный знак на въезде в мой город отнынедолжен был читаться так: «Добро пожаловать в Вампирвилль. Приезжайте на укус,но оставайтесь на всю жизнь!»
Я выросла в городке, который всегда назывался Занудвилль, носкука здесь с недавних пор перевелась напрочь. Какая уж тут скука, когда ягуляла с вампиром, а среди горожан, озабоченных разве что тем, как подешевлекупить сумочку последней модели, завелась еще парочка юных потустороннихсуществ.
Естественно, что мне, единственной из смертных,сподобившейся проникнуть в тайну наших новых соседей-вампиров, не терпелосьподелиться своими знаниями с «Занудвилльским курьером».
Прикиньте, как выглядел бы заголовок на первой странице: «Награданашла девушку-гота! Рэйвен Мэдисон присуждена Нобелевская премия заразоблачение нежити». Ниже цветная фотография, на которой я снята рядом сЛуной, Джаггером и Александром, но они не видны на снимке.
Да уж, выступи я с такими сенсационными открытиями, и всямоя жизнь повернулась бы по-новому. Журналисты, умоляющие об интервью, прямойэфир на ведущих телеканалах, разъезды, отъезды и приезды, мемуары и гонорары,личный ассистент, следящий за тем, чтобы на всех ток-шоу, проходящих в темныхоранжереях, у меня была миска черного мармелада в виде летучих мышей. Да, иличный стилист, обновляющий временные татуировки, следящий за прической иготическим гардеробом.
Однако вместо того чтобы трубить о своих открытиях всемумиру, мне приходилось сохранять в тайне тот ужасный факт, что близнецы Джаггери Луна на самом деле вампиры. Так было не всегда. Александр рассказал мне, что,когда в семье Максвелл родились близнецы, быстро выяснилось, что Луна невампир, как все в этой семье, а человек из генетической линии, уходившей вглубь поколений, к смертной прапрабабушке.
Семьи Стерлинг и Максвелл договорились, что в восемнадцатыйдень рождения Луны Александр встретится с ней на освященной земле длясовершения обряда обручения, обращения в вампира и установления между нимивечных, неразрывных уз.
Однако когда наступил этот день, Александр решил, что им сЛуной следует проводить вечность с теми, кого каждый из них любит. Он думал,что так лучше для них обоих, но Джаггер счел нарушение уговора смертельнымоскорблением и воспылал жаждой мести. Луна все же стала вампиром, но ееобратили не на освященной земле, это не наложило на нее уз, и она отправилась вЗанудвилль следом за своим братом-мстителем, желая найти смертного юношу,превратить его в вампира и сделать своим навеки.
Беда заключалась в том, что, раскрыв тайну близнецов, янеминуемо подставила бы своего возлюбленного Александра и, чего доброго,потеряла бы его навсегда. Вот почему, вместо того чтобы красоваться на глянце вкачестве гота года, мне приходилось держаться в тени.
По иронии судьбы, мне теперь требовалось убедить того самогоТревора, который распустил слух о вампирской природе Стерлингов, в том, что всеэто время он был прав и теперь сам мог стать новой жертвой смертельно опаснойпарочки, Джаггера и Луны. Никто на свете не внушал мне такого отвращения, какТревор, но я чувствовала себя обязанной предупредить его о надвигающейсяопасности, и эта мысль не давала мне покоя. Оно и понятно. Сделайся такойзлыдень, как Тревор, еще и вампиром, и никто из жителей города не мог бычувствовать себя в безопасности после заката солнца.
Во время показа фильма «Целующиеся гробы» нам с Александромудалось хитростью заставить Джаггера поверить в то, что я была укушена ипревратилась в вампиршу. Однако через несколько дней, на весеннем карнавале,когда мы с Александром встретили Луну в зеркальном зале павильона смеха, толькоя отражалась в зеркале. Оставалось неясным, поверит ли Джаггер своей сестре илитому, что видел собственными глазами.
