И со страшной силой колотится об угол мельницы головой. Каждые пару недель. Как потечет юшка с расквашенного лба — успокаивается, утихомиривается. До следующего раза. А вообще — незаменимый работник. Силен, как бык. Нет, даже как два быка. Не спорит. Сказал — тащи вот эти мешки туда — тащит. Набери воды вот тут и вылей вот сюда — сделает. Только нужно объяснять как ребенку, двумя-тремя словами, да попроще. Чтобы даже он понял. А то, был как-то случай: приказал натаскать воды в бочку, внизу, на первом этаже. А сам ушел следить за зерном. Приходит, а этот олух продолжает таскать воду. Бочка полная, на полу везде вода. А Молчун шлепает по щиколотку в воде, продолжает носить ведра и выливает в бочку. Кошмар. Так что работник он хороший, но с ним нужна осторожность, как с норовливой кобылой…
Мельник Рошка продолжал следить, как Молчун таскает мешки.
Вот уже полтора года как у него появился помощник. Пришел откуда-то со стороны Пустоши Никкасу. Как прошел патрули — загадка. Правда, тогда следили поменьше. Ведь демонов еще не было. Что с этим парнем случилось — непонятно. Появился босой, ободранный, все время что-то бормотал под нос, грязный, вонючий. Так бы, наверное, и сгинул где-то, если бы Рошка не сказал ему: — А ну стой, парень. — И тот остановился. А дальше мельнику повезло — он сумел понять, что если этому сумасшедшему приказать что-то — он выполнит. А уж тяжелой работы у Рошки всегда хватало. Вот так Молчун и поселился в мельнице. Самым удивительным в новом работнике было то, что он не ел. Вообще. При этом не испытывал голода и жил. Удивительно!
Вот Молчун в очередной раз прошел мимо и Рошку обдало вонью. Что поделаешь — пока его специально не загонишь помыться, он этого не сделает. Пожалуй, уже пора. Нужно будет сегодня или завтра проконтролировать. Покивав своим мыслям, мельник отправился на кухню, его живот подсказывал, что пришло время обеда. А Молчун продолжал таскать мешки. Если присмотреться внимательно, то у постороннего наблюдателя он мог бы даже вызвать симпатию — среднего роста, голый по пояс, тугие мышцы перекатываются, когда таскает мешки. Длинные волосы, приятные черты лица… Но все впечатление портило несколько вещей — приоткрытый рот, бессмысленное выражение лица, пустота в глазах и то, что он всегда немного сгорблен. Добавляла «приятных» впечатлений вонь, исходившая от давно не мытого тела…
Молчун продолжал таскать мешки. Схватить сразу два, поудобней устроить на спине, поворот, десять шагов вверх по лестнице, повернуться направо, еще пять шагов. Скинуть в кучу таких же мешков. Развернуться. Снова пять шагов, спуск по лестнице, два мешка…
Парень работал как машина. Размеренное дыхание, ровный шаг. Обычный человек, перетащив столько тяжестей, по крайней мере, замедлился бы, давая отдых натруженному телу. Он же не останавливался ни на секунду, продолжая двигаться. По его действиям можно засекать часы. Полторы секунды — мешки вскинуты — семнадцать секунд — на втором этаже — одна секунда — поворот — четыре секунды — и ноша летит в общую кучу. Первое время мельник не мог насмотреться на действия Молчуна. Ему казалось, что вот-вот парень вскинет удивленные глаза и спросит: где я? Что со мной случилось? Но дни сменялись неделями и месяцами, а его неожиданный помощник продолжал все так же верно трудиться. Любопытствующим Рошка представлял его как своего племянника, которого пристроили, чтобы дурное дитятко, в детстве ударившее голову, было при деле и под присмотром. Взглянув «племяшу» в лицо, люди сочувствовали бедняге и советовали Рошке присматривать повнимательней за родной кровинушкой. Старый мельник грустно улыбался и кивал. Вот так все «неудобные» вопросы и исчезали.
Есть такое понятие — «замылились глаза». Так постоянно происходит у дозорных на башнях. Они настолько привыкают к одному и тому же пейзажу, что если долго не сменяются — то просто не видят крадущегося врага. Вот так произошло и с Рошкой. Последние пару месяцев во взгляде Молчуна иногда появлялся разум. Но старый мельник этого не заметил ни разу — его взгляд «замылился».
Ночь. В мельнице царит тьма, слегка отступая в некоторых местах под напором лунного света. Храп старого мельника заставляет вздрагивать осторожных мышей, потихоньку отыскивающих рассыпавшееся зерно. Дряхлый кот не обращает на это никакого внимания — он тихо сопит на пустом мешке, вторя хозяину. Молчун спит на двух мешках под лестницей, там, где ему велел Рошка. И вдруг судорога свела его тело. Скрипнули зубы. Мыши испуганно затихли.
Постепенно Молчун расслабился. Лунный свет отразился от раскрытых глаз. Пару мгновений тишины. Осторожный поворот головы налево, направо.А потом глаза снова закрылись…
Вик:
Что, хнорр побери, со мной? Где я? Что вообще произошло? Я не могу вспомнить! Не помогала даже моя абсолютная память. Оказалось, что она не такая уж и абсолютная. Ну и ладно. Будем исходить из того, что сейчас имеем.
Я осмотрелся. Темно, какое-то здание, пахнет зерном. Недалеко, в десятке метров источник сочного храпа. Я не связан, не обездвижен заклинанием и не лишен возможности шевелиться, нет антимагических кандалов. То есть я свободен, похоже.
Источников магии, или чародеев рядом не ощущается. Так что можно сплести слабое поисковое заклинание…
Мое творение обеспечило меня информацией. Я нахожусь в небольшом здании, и кроме меня здесь только один человек. А вот метров за двести расположена целая деревня. Получается, здание, в котором я сейчас, находится на отшибе. Можно сказать, информация на данных момент исчерпывающая. По въевшейся в кровь привычке накинул на себя объемный «универсальный щит», выходящий за пределы тела метра на полтора. Так, все спокойно, значит, можно заняться осмотром себя.
А вот мое состояние не радовало. Нет, физически я вполне здоров. Но в ауре появилась непонятная энергия. Она корежила энергопотоки и пыталась влиять на мое физическое тело. А еще эта энергия постоянно дрейфовала, меняя свое положение в ауре. Когда она попала в область головы, я почувствовал странное давление. Стало тяжело думать и накатилось необычное состояние. Я понял, что еще пара мгновений — и вырублюсь. Быстро создал лечащее заклинание и активизировал его. Уф, успел. Стало легче.
Я разозлился. Да что же это такое? Получается, сейчас я только благодаря активному лечащему заклинанию держусь в сознании. Причем, мне не то что повезло — мне дважды повезло! Из множества лечебных заклинаний я успел выбрать именно то, которое сумело нейтрализовать последствия этой непонятной темной энергии. А если бы не помогло⁈
Так, ладно, сейчас не время для таких мыслей. Нужно разбираться по порядку. Мне пока ничего не угрожает, кроме этой энергии. Вот ею и нужно заняться.
Я привычно сосредоточился, выполняя давно знакомое упражнение «внутреннего зрения». И проявились ауры всего, что меня окружало. Ближнее окружение видно более четко, дальнее — менее. Сосредоточился на своем теле. Так, аура четко видна. Так я смогу заметить мельчайшие изменения. Темная энергия никуда не исчезла. Сейчас она медленно перемещалась с головы на спину. Я попытался ощутить ее. К сожалению, бесполезно. Похоже, даже в пределах своей ауры я могу управлять только собственной энергией, а не всем, что там находится. Тогда я решил зайти с другой стороны. Перебрав в памяти целительские заклинания, выбрал наиболее подходящую пару.
Туманное зеленое облачко, размером с кулак вошло в мою ауру. Оно сконцентрировалось вокруг темной энергии. А потом сжалось, захватывая всю энергию в этой области. Но заклинание смогло захватить только мою силу.
Я вздохнул, развеивая его. Похоже, это будет небыстрое дело.
Попытка вторая — возле указательного пальца сформировалось «истинное пламя». Магия Огня, к которой относилось это заклинание, мне не особо успешно давалась. Я знаю только простейшие заклинания. Но «истинное пламя» — это лучшее, что у меня было для таких случаев. Оно уничтожало все — так что можно было надеяться, что возьмет и эту заразу.
Я немного поискал. То, что надо! Небольшая порция в ауре возле ноги. Пойдет. Я ткнул четко в нее «истинным пламенем». Жжется, зараза! Рассмотрев результат своих действий, мне захотелось выругаться — кусок ауры я себе спалил. Но это не смертельно — я залатаю потом. Плохо другое, то, что неизвестная энергия чихать хотела на «истинное пламя».
