class="p1">– Я не дурачок, – поэт недовольно фыркнул.
– Да ну? Как будто ты ничего в творчестве не боишься.
– Боюсь, – совершенно серьёзно ответил музыкант, – но совсем иначе. Кроме того, я не стесняюсь своих желаний. Люди вообще не должны их стесняться.
– Легко сказать, – вздохнул Федя.
– Кстати! – Лёшка поспешил сменить тему, – вы мне обещали показать новую песню, – он лукаво улыбнулся, – если я ее не услышу, проиллюстрировать не смогу.
Марк с наслаждением потянулся.
– Можно.
И вот смычок ударил по струнам, и зазвучала музыка, таинственная и волшебная, подобная звездам, рассыпавшимся по небосводу. И вот с музыкой сплелись слова, и они стали единой песней:
Тайны ночи манят разум,
Даже те, которых нет.
Хочешь силу, все и сразу,
Хоть бы это только бред.
Есть желанье просто верить,
Есть надежда ночь прожить,
Ты найти мечтаешь двери,
К тайне лунной ищешь нить.
От того сидишь с заката
До рассвета, чуда ждёшь.
Ожиданием богата
Жизнь. Ты ищешь? Не найдешь?
Так создай, ведь чудо к чуду
Тянется, всегда идёт,
Волшебства цветные струны
Ждущий? Ищущий найдет.
Пока скрипка музыканта, изливая душу, пела послесловие, Федя, красный, как рак, пытался надышаться. Это было близко, слишком близко к тому, к чему он стремился, потому особо часто он прибегал к этим словам в одиночестве, боялся показать их даже друзьям. Было близко, но недостаточно, чтобы являться тем самым. Возможно, поэту казалось, но мыслям его вторила скрипка.
– Я обязан это написать! – художник аж вскочил. – Очень здорово!
Голос Лёшки вырвал из мыслей. Оказывается, мелодии уже умолкла.
– Что думаешь использовать в этот раз? – Марк убрал длинные вороненые волосы со лба.
– Акрил, думаю, подойдёт лучше всего.
Музыкант согласно кивнул.
– Сейчас притащу материалы.
Федя глубоко задумался. Нужно было что-то делать и срочно. Он попал в достаточно забавную ситуацию, ведь знание о том, что бездействие ничего не решит, было с ним всегда. Но вот осознание пришло только в последние дни. Постепенно, по капле оно формировалось, пока не захватило разум.
Итак, душа жаждала действия, тело напряглось, мысли сменяли одна другую.
– Федя, ау!
– Он опять потерялся в собственный мыслях, – синие глаза выжидающе сощурились.
– Я здесь, – выдавил из себя Федя и вновь на некоторое время замолк.
Затем, наконец, сказал:
– Мы ведь так ничего не придумали на Новый год…
– Кроме поедания салатов? Нет.
– Ага… Лёш, а ты всё еще хочешь написать лес?
– Ну да. А ты предлагаешь отправиться туда?
– Однозначно, – поэт широко заулыбался, – отправимся завтра?
Ухмыльнувшись, Марк кивнул головой.
– Я в деле, давно хотел куда-нибудь из дома выбраться. А ты что думаешь, Лёша?
– Согласен, в такой день рисовать в лесу… Звучит практически как в сказке.
– Значит, решено, – скрипач направился на кухню, из коридора прозвучал его голос, – значит, отправимся днём, а пока нужно бутербродов с собой сделать.
Федя, только было устроившийся на своё место, вскочил.
– Я помогу!
– А мне что, в одиночестве сидеть? Я с вами!
И начались приготовления.
Для Феди день начался в пять утра, нетерпение лишало покоя, для Марка практически не заканчивался (он вообще спал очень мало), и когда в половине первого наконец встал Лёшка ( на что поэт долго ворчал), трое друзей отправились в путь.
Шли долго, в пути пели песни, пару раз останавливались на привал. Лёшка сделал много набросков и даже набросал этюд маслом, Марк развлекал друзей игрой на скрипке, а Федя, красный до ушей, время от времени писал что-то в блокнот.
Поэт был счастлив. Серебряный лес радовал сердце. Снег искрился и светился под редким зимним солнцем. Деревья представлялись в голове Феди не просто древними великанами, но стражами земли, твердо вставшими в ряды перед путником. Интересно, чем лес был для его друзей.
Что-то приближалось.
С приходом темноты троица собралась домой, и, хотя Марк прекрасно знал дорогу, друзья заплутали.
– Не хочу вас огорчать, – музыкант ещё раз потыкал в экран телефона, – но мы заблудились. Телефон разрядился на холоде, а у вас…
Федя с Лёшкой виновато на него посмотрели, Марк вздохнул.
– А у вас их и вовсе с собой нет. Так что карты мы лишены.
– Ну, лес же не бесконечен, а я ещё не устал, рано или поздно мы найдем выход, – художник старался не терять оптимизма.
– Правильно! – радостно запрыгал поэт, – к полуночи как раз доберёмся до дома! Всё равно спать не собирались.
Марк усмехнулся, но бледность выдавала волнение. Впрочем, он всегда мог соперничать в этом плане со снегом, так что Феде могло всего лишь показаться.
– Значит в путь.
Итак, они провели в пути ещё несколько часов. И всё время трое выходили на одну и ту же поляну, просторную и красивую, хотя предпочли бы найти выход.
– Я, конечно, извиняюсь, – Федя сбросил рюкзак и упал на поваленное дерево, – но мне нужен перерыв. И чай, если у нас ещё остался.
– Тебе повезло, чай есть, – музыкант сел рядом, – вот только если ты согреешься, тебя развезет, будет ещё труднее. Хотя я тоже уже не могу.
– Эх, вы! Слабаки! – Лёшка скрестил руки на груди.
– Просто не все из нас атлеты.
Марк в очередной раз поправил волосы.
– Знаете, а теперь, в темноте, деревья похожи на призраков, – голос поэта звучал задумчиво и несколько отрешённо, – дух захватывает.
Он достал блокнот, чиркнул ручкой, но вдруг вскочил и закричал:
Лес полуночный искрится,
Снег сияет под луной,
Вновь рискует обостриться
Чувство, правящее мной!
Духи леса благосклонны
К тем, кто действует душой,
Пусть же чудо звонко, шумно
Увлекает за собой!
Чуда, чуда просит сердце,
Звезды падают с небес
В чащу леса, где твориться
Нечто новое для мест
Этих дивных и старинных,
В хороводе волшебства
Будут сказы песен дивных,
Дольше б длилась сказка сна!
Лёгким явно не хватало воздуха. Поэт тяжело дышал. Чувствовал он себя, будто впервые признался в любви. Впрочем, в какой-то мере, так и было.
– Здесь явно мало публики, – в образовавшейся тишине раздался голос Марка, – кстати… До того, как ты сказал, луны видно не было.
– Забавное совпадение…
– Ага… А ещё, может, мне кажется, но средь деревьев появились новые тени.
Друзья промолчали. Им казалось то же самое.
– Лёш, а начни, пожалуйста, рисовать.
– И так собирался , всё равно делать нечего. И я не рисую, а пишу.
– Отлично, ты же поляну пишешь?
Музыкант подошел к другу.
– А теперь, будь добр, нарисуй вот на этой ветке ворону.
– Зачем это?
– Я очень прошу.
Несколько мазков, и на ветке сидела птица.
Ничего не произошло.
– Ну тебя.
И художник продолжил дополнять картину. Вот на ней появилась белка.
