уронил булыжник и рухнул на землю вслед за ним, хрипло дыша.
— Ну вот тебе и звери, вот тебе и хищники меньше львов и ласковый Крым. Хунг, как ты там?
— Как мало — мало драная кошка. — застонав, ответил азиат.
— Двигаться можешь? — спросил Петр. — Хотя пока не надо. Сейчас отдышусь, осмотрю тебя. Муня, подкинешь веток в костер?
— Муня с опаской посмотрел на неподвижное тело кошки, но все же решился бросить в костер несколько веток. Петр тяжело поднялся и на непослушных ватных ногах подошел к Хунгу, потом присел над ним. Посмотрел на располосованный хищником бок и нерешительно сказал:
— Я, конечно, не врач, но на мой взгляд вроде все не так серьезно, только надо раны промыть и зашить их. Полоснула тварь тебя знатно, только вот чем зашивать, не знаю. А чем у вас там в Корее охотники зашивают?
— Леска мало есть в мешке. И еще я из кости рыбы сделал иголки, когда готовились. — слабым голосом ответил Хунг.
— Усек, так что заштопаю этим. Ты только не ори пожалуйста, палочку вот в зубах сожми, а то что-нибудь не то с испуга пришью. Муня, а ты за дровами.
— Туда? — испуганно спросил Муня, показывая на темень кустарника. Солнце уже село, и он, такой мирный днем, стал выглядеть совсем иначе, мрачным и зловещим после недавнего нападения.
— Ладно, не надо — вздохнул Петр. — Может нам хватит… — и начал рыться в мешке Хунга в поисках лески. Внезапно метрах в тридцати от спутников раздался странный шелест и в небе стали появляться размытые черные силуэты каких-то других тварей, стартующие вверх, казалось, прямо из-под земли. Издавая этот самый шелест, они быстро образовали угрожающее черное облако, потихоньку смещающееся к людям. Выглядело оно, прямо сказать, нехорошо и грубо намекало на скорую возможность перемещения здоровья людей в красную зону. Петр рванулся к заготовленным веткам, схватил большую охапку и бросил ее в костер.
— Муня, это что за твари? Какого лешего они здесь делают?
— Да я почем знаю? Мне кажется, это летучие мыши, ну или собаки. У них время ночной охоты наступило, вот и вылетели.
Муня уставился вверх, пытаясь разглядеть получше новую угрозу.
Собаки летающие? — уставился на него Петр — И где ты такое видел? Лично я всего пару раз видел таких. Дашь пинок и летит, собака. Про других не ведаю.
— Ну это тоже мыши, только крупнее. Они у нас на Земле где-то в Азии живут или в Африке, не помню короче.
— Да они такой шоблой сожрут нас за минуту!!! Надо бежать!
— Вообще — то они на людей не нападают… Гипотетически …
— У тебя все гипотетически — львы, собаки. А они есть и все желают лакомиться нашим, заметь, мясом. Вот как у них отбить охоту этим заниматься?
Стая летучих гадов тем временем уже настолько приблизилась к людям, что стало возможно рассмотреть, что они из себя представляют. Это действительно были летучие мыши с телами размеров где-то от тридцати до сорока сантиметров и большими перепончатыми крыльями. Громко и непрерывно пища, они образовали воздушную карусель и все ближе и ближе подбирались костру, явно заинтересовавшись двуногими незнакомцами. Гипотетическая теория Муни о мирных ночных существах таяла с каждым взмахом их крыльев. Путники стали нервничать. Уж слишком зловеще выглядела стая нетопырей. От их писка кровеносные сосуды пытались спрятаться поглубже в тело, намекая своим хозяевам, что пора бы и бежать от этих гадов.
— Надо попробовать их отпугнуть! — крикнул Петр и, схватив горящую ветку побольше, начал размахивать ей вокруг себя.
Может поможет дым? — ответил Муня в ответ и начал лихорадочно ломать зеленые ветки в кустах и кидать их в костер. Мышам такие коварные действия людей не понравилось. Писк усилился, карусель начала крутится над костром, постепенно сжимаясь. Отдельные экземпляры даже пытались нагло попробовать на зуб непонятных существ, появившихся у них на пути. Но то ли дым, то ли костер им действительно серьезно мешал, и, покружившись так минут пять, стая потеряла интерес к людям и улетела прочь.
— Нечисть какая! Я уже думал, сожрут… А нагадили — то как, голуби позавидовать их меткостью и кучностью должны. Вот, засранцы летучие! — выдав эту презрительную тираду, Петр успокоился и продолжил дальше возиться с корейцем. Сняв с него верхнюю часть комбинезона, он неловко стал чистить на боку раненого рваные борозды, оставленные когтями кошки, отчего тот изо всей силы сжал в зубах полочку и, мыча, стал сучить от боли ногами. Не обращая на это никакого внимания, его мучитель продолжил очищать раны.
— Помоги, лей сюда воду, только по чуть — чуть, а то придётся за новой порцией идти.
Воды, которая осталась цела каким-то чудом в посудине, которую они сладили по дороге сюда, конечно не хватило и Петру с Муней пришлось по темноте идти к родничку, отыскавшемуся по дороге. Хорошо, что он был совсем недалеко, шагах в ста пятидесяти. Никто на них не нападал, и через некоторое время люди перестали бояться каждого ночного звука. Налобники светили исправно, и, вернувшись с родника, они продолжили заниматься с раненым. Пока Петр с сопением и матюками зашивал иголкой, действительно сделанной из ребра какой — то рыбы, Муня даже отважился сходить еще за сухостоем, а потом, осмелев окончательно, начал шариться по кустам в поисках того места, откуда вылетали летучие мыши. В склоне горы за зарослями кустов обнаружился здоровенный грот, до дальних стенок которого едва-едва добивал свет от налобников. На правой стене грота Муня обнаружил небольшую более — менее ровную площадку, на которой втроем можно было вольготно расположиться на ночь. На левой, судя по толстому слою помета под ногами, обитали те самые мыши. Весьма обрадованный этим открытием, он поспешил назад к костру и сообщил Петру радостную новость. Тот оторвался от художественного шитья крестиком бока корейца, осмотрел грот, похвалил парня и сразу омрачил его радость от похвалы тем, что предложил ему заготовить веток для лежанки. Криво заштопав самые глубокие рассечения, Петр снова позвал Муню, и они начали тягать раненого в грот. Хунг громко протестовал против варварской переноски и делал попытки самостоятельно идти на своих двоих, но Петр жестко пресекал его потуги, пугая ударом в челюсть для полного успокоения. Через десять метров кореец вспомнил про кошку и предложил сначала перенести ее, чтобы освежить и ночью укрыться ее шкурой. Мысль была дельная, тем более стало ощутимо холодней, но свежевать умел только он сам. А на вопрос, чем это делать, вдруг выяснилось, что у хитрого охотника наконечник
