разговору, вариант того, что я иномирец, допрашивающий меня старик и близко не рассматривал. Иномирцы появляются в этом мире строго по одной схеме — в виде полуобморочных индивидов. Офигевающих от происходящего и не знающих местного языка.
Зато я ограниченно подходил под другой тип переселенцев. Точнее, под два их типа, о которых успели обмолвиться Грин и Антон.
Тип первый — способные менять тела тёмные маги. Таковые существовали, но, судя по услышанному мной, являлись большой редкостью, так как без одного полезного атрибута, подобному переселению сопутствовало немало рисков.
Но собеседник явно подозревал другое — второе, которое захват человеческого тела тёмной сущностью. Подобное редкость, но прецеденты имелись. Правда, при этом захваченный если и демонстрировал адекватность, то в весьма скудном её количестве.
Короче, я — лютый неформат. Странный и подозрительный.
Ища поддержки, я посмотрел в сторону окна. Возле него, купаясь в льющемся с улицы мягком свете, в инвалидной коляске сидела худощавая темноволосая женщина. Встретившись со мной взглядом, она грустно и одновременно счастливо улыбнулась.
— Я знаю, что это мой брат, господин Хват. В этом нет никаких сомнений, — уверенно произнесла Лика.
Ах да, эту наивную женщину с расшатанной горем психикой зовут Лика, она моя восемнадцатилетняя сестра. Биологическая, так сказать. Уверенность её можно понять. Куда проще принять чудо исцеления, чем превращение близкого человека в медленно угасающий овощ.
— Ну да, ну да, — опять «продакал» старик и на этот раз присказка оказалась наполнена крайним скептицизмом.
Я же понял, что от краха меня отделяет один короткий шаг. Дедуля не удовлетворён и неудовлетворение его для меня опасно. Особенно при том, что за дверью гостиной дожидается парочка крепких работников гильдии. И за компанию с ними специалист, способный хорошенько покопаться в чужой голове.
И не отвертеться же. Разговор, кстати, организовала Лика. Я тут обмолвился, что она — наивное и местами недалёкое создание. Возможно, в чём-то оно и так. Но груз заботы о домочадцах явно научил её думать наперёд.
Именно сестра, лишь только высохли слёзы, пришла к выводу, что моё чудесное исцеление необходимо соответствующе легализовать. Ведь если подобного не сделать с привлечением соответствующего авторитета, то минимум, возникнет множество вопросов. А максимум… Максимум, куда надо донесут «добрые» соседи. И не потому, что они сволота и вокруг лютый «37 год». Нет. Просто бывали прецеденты. Банальное самосохранение из-за наличия вокруг различных нехороших явлений. Типа тёмная магия и всё такое.
Ну что же, пора подключать «тяжелую артиллерию».
Все люди когда-нибудь получали послание, но не всем людям его прожигали в мозгу. Мне вот прожгли.
Антон безусловно та ещё скотина, но необходимо отдать ему должное, скотина предусмотрительная. По крайней мере, он не только запихнул меня в подходящее тело, но и неким образом позаботился о его судьбе. Почему «неким», а не конкретным? Да потому, что я не очень понимаю, что значит оставленное им послание, всплывшее в моей памяти через полчаса после пробуждения:
«Когда у окружающих возникнет слишком много вопросов, вали всё на Силафиру. Я договорился».
Я говорил, что Антон скотина? Говорил и, кажется, уже не один раз. Так вот, я и близко не представляю себе кто такая эта Силафира и о чём наш великий мега-маг с ней договорился. Ну и что мне, спрашивается, делать?
— Силафира… — решив воспользоваться тайным студенческим приёмом, многозначительно произнёс я.
Есть такая метода. Вот получили вы на паре от препода вопрос, на который, мягко говоря, не бум-бум. Так вот, надо извернуться и задать близкий к теме контрвопрос. Такой, что препод тебе сам всё расскажет. Мол, дяденька, блесните эрудицией и поясните картину. Вы же такой умище! Не то что мы, неразумные.
Увы, но план провалился по независящим от меня причинам. Стоило лишь с уст сорваться непонятному слову, как гостиная и люди в ней превратились в ослепительный свет. Сознание отрубилось.
***
Мир стал светом. Свет, казалось, вот-вот должен был выжечь сетчатку глаз. Но вот окружение изменилось. Миг и я оказался в окружении липкой тьмы. Впереди, в конце продолжительного туннеля, сиял ослепительный свет.
«Это сон…» — коротко констатировал пришедший в себя разум.
«Не, ты типа умер. Свет в конце тоннеля и всё такое», — родилась следующая не особо позитивная мысль.
«Я до этого два раза умирал и никаких тебе свето-шумовых эффектов», — возразил сам себе внутренний монолог.
Далее, совершенно не в тему непонятной ситуации, очень захотелось кофе. Молотого и обязательно с сахаром. И с кусочками хорошего сыра. И коньячка на полпальца в кофеёк плеснуть.
«И губзакаточную машинку», — оценив сущностные метания, подытожил внутренний монолог.
«Ну, я же типа сплю, так почему бы не насновидеть всякого?» — возразил мыслепроцесс.
Окружающее пространство вздрогнуло и сжалось. Темнота вокруг резко стала неуютной. В голове появилось знание, что надо идти к свету и не испытывать чьё-то могущественное терпение.
«Топай давай, пора отдать богу душу», — голосом Антона, ехидно прокомментировал внутренний болтолог.
А может это и есть Антон?
Не став спорить с засранцем, я с опасением зашагал к свету. Точнее не зашагал, а запарил, с опозданием осознав, что пребываю в состоянии фантома. Ощущение, впрочем, выходило знакомым. Ровно так я летал по подземным тоннелям после принятия говно-обмазочных процедур.
В конце тоннеля мою попаданческую психику ждало очередное испытание.
В свете находилось нечто огромное, необъятное и всесильное. Точнее, оно и было самим светом. И это что-то внимательно меня изучало, из-за чего моя бедная душонка непреодолимо захотела просочиться в пол. Жаль только он отсутствовал.
Давление исчезло, мир изменился во второй раз.
— Э… — ошарашенно глядя на свои большие мозолистые руки, удивлённо протянул я.
Руки принадлежали моему новому телу. В комплекте к рукам прилагалось и оно само, а вот гостиную с сестрой и главой гильдии загрузить забыли. Зато местный дизайнер отрисовал кое-что другое. Вокруг находился всё тот же все заполняющий свет. Но теперь он был мягким, не слепящим. В свете этом, в паре шагов от меня, на ровной белой поверхности стоял изящный деревянный столик с парой стульев. Рядом со столиком гордым изваянием замерла высокая белокурая женщина в белом с серебром платье. Несмотря на строгий фасон, платье подчёркивало большую вздёрнутую грудь.
Непонятная незнакомка излучала нечеловеческую красоту. От её вытянутого лица веяло одухотворённостью и притягательной добротой. Серебристо-серые глаза лучились мудростью. На губах женщины возникла строгая улыбка. Улыбнувшись, она произнесла:
— Ещё раз назовёшь меня именем внутреннего круга, я тебе яйца откручу. Сначала одно, потом второе, а следом голову для профилактики…
— А?
Услышанное столь сильно не вязалось с прекрасным ликом, что я, признаться,
