по очертаниям и плотности, могли быть срезаны с боков человеческих младенцев; поэтому, сдерживая легкую дрожь отвращения, я отказался от ужина и завел разговор о цели своего визита.
К моему несказанному восторгу, упырь спокойно признал, что ему ведомо о неуловимой жидкости Глууд: на самом деле, он сообщил, что в этот самый момент в подвалах под его древним низким домом хранится помянутый редкостный отвар. Шуггоб довольно долго рассуждал о жидкости Глууд, но невнятно и странно; смысл его слов было очень трудно постичь — до такого состояния разложения его довели преклонный возраст и сомнительная диета. Мне не нравилась липкая темнота комнаты, слабый скрип двери позади моего стула, вонь, которая время от времени поднималась из дальних подвалов; и по мере того, как прожорливый слюнявый упырь продолжал что-то бубнить, я слабел от нетерпения, желая уйти из этого низкого странного дома из древнего камня и из самой долины Пнат. Поэтому я не стал продлевать свой визит, требуя разъяснить те замечания Шуггоба, которые ускользнули от моего понимания, но с некоторой резкостью попросил показать драгоценную жидкость.
Упырь вывел меня из комнаты и проводил через залитые мраком покои, затянутые паутиной и усеянные обглоданными костями; он поднял люк, покрытая плесенью каменная плита которого отвратительно напоминала надгробие. По скользким ступеням мы спустились по изогнутой лестнице в ледяную черноту, и все это время нам в лицо непрерывно дул холодный влажный ветер, исполненный невыразимой мерзости из неведомых глубин — то было сырое дыхание самой Бездны.
Наконец мы ступили под голый каменный свод, где бархатный полумрак с трудом разгоняла зеленоватая бледность призрачного света; нездоровое сияние, лишенное источника, напоминало фосфорный блеск ускоренного разложения.
И в этом отвратительном сиянии я увидел что-то похожее на огромный котел из гладкого белого камня, в котором лежало сложенное чашей и подрагивающее внутри раздутое чудовищное существо из серой студенистой слизи; что это было, я не знал, но зрелище оказалось отвратительным: нечто блестящее, влажное, пульсирующее скрытой жизнью. И округлая поверхность его представляла собой массу морщинистых, извивающихся, червеобразных извилин, из которых вытекала холодная маслянистая слизь, источавшая невыносимо мерзостное зловоние. Я видел, что в эту штуку воткнуты острые кривые ножи и из ран, которые они непрестанно бередили, медленно точились капли жидкости.
Справившись с отвращением, я наклонился ближе к дрожащей массе разбухшей плоти, в то время как упырь Шуггоб в своей невнятной и неряшливой речи сообщил мне, что маслянистая струйка, которую я увидел, была не чем иным, как жидкостью, из которой, согласно заветам Зона Меццамалеха, можно приготовить эликсир Игтар.
Я наклонялся все ближе и ближе к раздутому серому существу, чья морщинистая и пульсирующая плоть источала отвратительный ихор, и вдруг в призрачном слабом свете мне показалось, что я мельком увидел — может ли это быть правдой? — О повелитель Тсатоггуа! — закричал я, потрясенный до самых глубин моей души — закричал и, словно одержимый, побежал вверх по винтовой лестнице и прочь из ужасного низкого дома в долине Пнат; и за все бесчисленные циклы своего волшебным способом продленного существования, с того часа и по сей день, я никогда больше не осмеливался посетить странные и тревожные тенистые просторы долины Пнат; и по сей час мои сны становятся отвратительными из-за воспоминаний о том, что я мельком увидел в тусклом зеленом свете окончательного и отвратительного разложения… об этом обнаженном, блестящем, распухшем, непристойном живом мозге — замученном до предела и не способном умереть — чьи мерзкие слизистые выделения составляют утраченный тайный ингредиент ужасного эликсира, который я теперь никогда не сварю и замечательных свойств которого теперь никогда не постигну.
Перевод — Сергей Бархатов
Альтернативный перевод
Ночь за ночью медленно сгорали свечи из жира мертвых животных, освещая лишь одно мое окно в замке из черного гнейса. Я изучал старинные свитки из кожи птеродактиля в надежде найти рецепт секретного эликсира Иштар. Но время шло, а я, некромант Эйбон, зашел в тупик.
Эту уйму свитков я отыскал с трудом — в пустошах Му Тулана, в его ледяных пещерах, в которых сохранилась древняя, полуразрушенная гробница великого в прошлом мага по имени Зон Меззамалех. О мастерстве этого мага ходили легенды, а в те времена великих волшебников вообще было много сильных и одаренных чародеев, которым наши современники — не ровня. В основном по этой причине я пытался отыскать рецепт эликсира Иштар в записях тех времен, так как не сомневался: чародеи такого уровня обязательно должны были знать хоть что-то об этом.
Медленно и кропотливо я работал над расшифровкой и восстановлением этих древних записей, и со временем смог обнаружить в свитках несколько обязательных ингредиентов, которые достаточно сложно было отыскать. Но один из компонентов стал для меня камнем преткновения, ибо я так и не смог понять, что он из себя представляет.
Великий Зон Меззамалех в своих записях называл этот компонент жидкость Глунд. Я не только никогда не слышал о таком веществе, но и не смог найти даже ничего похожего в своих справочниках и словарях, которых у меня к тому времени собралось уже достаточно много, да и сам я был далеко не начинающим магом и алхимиком. Тем не менее, никаких сведений об этой жидкости Глунд я не нашел.
Но дело в том, что со времени, когда жил Зон Меззамалех, прошло очень много времени, а как известно, слова и язык могут очень сильно измениться за века, и возможно то, что когда-то называлось «Глунд», сегодня всего лишь распространенный ингредиент, который в данную минуту может быть у меня под рукой. Я был полон решимости добиться ответа на этот вопрос любой ценой.
Не принесли плодов мои консультации с другими магами: они тоже ничего не слышали о загадочном Глунде. Тогда я решил пообщаться с душами тех, кто уже закончил свой земной путь и обитает в других измерениях, жителям которых открыто больше, чем людям. От одного из моих коллег по имени Маал Двеб, которого многие знали под именем Ксиккарф, мне удалось узнать о мудром старце, обитающем в уединении в своем доме недалеко от пика Трок.
По словам моего знакомого, если этот старец, имя которому было Шаггоб, не сможет ответить на мой вопрос о таинственном ингредиенте, то вряд ли это сделает кто-то еще из живущих.
Какое-то время я думал, стоит ли идти в те далекие и неблагополучные земли, о которых еще в древних свитках написано столько предупреждений. Я подробнее почитал об этих местах в своих
