Глава 1
Кровь еще проступала из раны на груди Мрака. Вторая,неглубокая, темнела справа над ухом. Крупные тяжелые капли уже застыликоричневыми струпьями. Кора и Лиска уложили оборотня среди разбитых глыбнебесного мрамора, Лиска забормотала заговор.
Кора с треском оторвала нижний край платья, туго замоталаголову оборотня, выставив заостренное ухо, слегка заросшее шерстью. Лискаметнула злобный взгляд, бесстыдница могла бы и не такую широкую полосу, атеперь нетронутое жгучим солнцем белое тело вызывающе бросается в глаза, иглаза трех мужчин, как ни измучены после боя, то и дело поворачиваются в еесторону.
На лбу Мрака набухли крупные, как орехи, мутные капли. Онвсе еще дышал тяжело, но взгляд прояснился. С недоумением поднял голову, вверхучернота, вроде ясная ночь, но почему нет звезд, осторожно повертел шеей.Поморщился:
— Отпустило... Хороший ты лекарь, Олег. Куда лучше, чемколдун.
— Я не вылечил, — сказал Олег с отчаянием. — Я только усыпиляд! Но эта гадость проснется с морозами. Я не знаю даже, увидишь ли первыйснег.
— До снега? — удивился Мрак. — Так чего ж рыло как у барсукавытянулось? Еще утром не знали, доживем ли до вечера! А тут — до первого снега!Это же вечность...
Он пошевелился, пытаясь сесть. Рука нащупала сверкающееЯйцо, но ладонь соскользнула, едва не упал лицом вниз. Кора и Лиска сготовностью упирались в эту каменную плиту, которой казалась спина оборотня,раскраснелись, ибо поддерживать Мрака не легче, чем настоящую скалу.
Мрак прислонился к уцелевшей стене хрустального дворца. По изумительноровной площади, холодной и неживой, как раскатились, так и застыли блестящиеглыбы, похожие на расколотые льдины. Свет искрился на изломах, вспыхивалсотнями крохотных радуг, но даже радуги здесь были не столько цветными, скольковсего лишь яркими и неживыми.
— Или парни, — выговорил Мрак с трудом, — с которыми ясталкиваюсь, становятся все крепче... или я слабею.
Олег приложил ему к губам баклажку:
— Выпей глоток этого отвару. А завтра, если проснешься, ещеглоток.
Таргитай, сгорбившись, как старая больная черепаха, сидел намраморной глыбе. Растерянные глаза дударя смотрели в одну точку. Вышитаяпетухами рубашка была разорвана до пояса, на боку зияла прожженная дыра скоричневыми краями.
Он вздрогнул, когда Олег начал остервенело крушить подхваченнымс земли молотом, стену.
— Все равно не понимаю, — сказал Таргитай убито. — Вотспасли мы весь белый свет... И сидим здесь, голодные как три волка, озябшие каквороны. А я голодный, как четыре волка зимой. А где-то цари жрут и пьют прямона теплых печах, как жрали и пили... Перед ними девки пляшут, в бубны бьют... Амы, спасители, получили от хвоста уши.
Мрак морщился, рассматривал рану на груди. Края взялисьлиловым, медленно чернели. В сторонке раздавался грохот, Олег разбивал мебель,сундуки, скрыни. Золото и драгоценные камни топтал, не глядя, торопливооглядывался на Мрака, и даже Таргитай понимал, что ищет волхв. Мрак пробурчал:
— Вон Яйцо.
— А что с ним? — спросил Таргитай безнадежно.
Мрак подумал, предложил:
— Продай. Можно такие деньги огрести!
— Мрак... — проблеял Таргитай несчастным голосом. — Я о том,что где же справедливость?
Мрак скривился от приступа боли:
— Раз спасли, то он враз и справедливым станет?.. Да тыдурнее, чем я думал.
Олег услышал, бросил через плечо:
— Мир все тот же. Мы его просто удержали в целости... Не то,что этот сундук!.. Не дали белому свету разлететься на камешки... Ого, сколькокамней, что почему-то драгоценные!.. Но с чего бы вдруг мир стал справедливее?
— Я думал, — сказал Таргитай тоскливо. — Должно же что-топроизойти!
Мрак проворчал:
— Оно и произошло. Мир цел, люди пакостничают по-прежнему. Ауж как улучшить этот спасенный мир, пусть Олег думает. На то и волхв.
Олег двумя страшными ударами разбил другой огромный сундук,окованный золотыми обручами. Раскатились желтые монеты странной чеканки,блестящие камешки. Олег брезгливо переступил, обрушил молот на следующуюскрыню, а через плечо буркнул:
— Я знаю лишь, что погубить или спасти мир можно за одиндень. Но улучшить... тут всей жизни не хватит. Вон у Рода и то руки опустились!И хвост повис. А крылья так и вовсе... А он бессмертный!
Мрак посмотрел на опечаленного Таргитая, засмеялсягрохочуще:
— Но даже если улучшишь, то все одно получишь разве чтозатрещину или пинок в зад. Спасители человечества кому нужны? Это даже японимаю, хоть лягушачьи лапки перед собой не бросаю!.. Ты — другое дело. Незабывай, что ты теперь бог!
Олег с сочувствием оглянулся на Таргитая. Тот как никогдавыглядел маленьким и жалким, горбился, пугливо посматривал по сторонам. Пальцызябко шарили по груди, то ли стягивал края разорванной рубахи, грудь чересчур широка,то ли щупал спасительную дудочку.
— Может не надо, а? — выговорил он просительно. — Лучше тыбудь им, а? Ты вон какой здоровый! Или Олег, он у нас умный.
Мрак непреклонно покачал головой:
— Не-а, мне нельзя. Я теперь герой. А герои иной раз и боговмеж ушей... Да не отодвигайся, не отодвигайся! Ты хоть и бог, но какой-то...
— Верно, — оживился Таргитай, — какой я бог?
— Бог, бог, — сказал Мрак веско. — Мне нельзя, потому чтоздоровый, а Олегу, потому что умный. Где ты видел, чтобы бог был умным?.. Как ите, кто богу кланяется? Это ж козе понятно: либо умный, либо верующий.
Таргитай горбился, и Олег, несмотря на злость и непонимание,все больше жалел недотепу. Род сотворил белый свет нелепым, если такие вотмогут становиться богами, но спасибо Роду и за этот мир: смеяться над созданнымвсяк горазд, ты сотвори лучше!
По спине пробегал холодок. Дерзкая мысль пробивалась всевыше, но он гасил, заталкивал вовнутрь, сам ужасаясь дерзости. Если Родсотворил мир несовершенным, то не для того ли создал людей, дабы доделалилучше? Продолжили работу Рода? А они трое, спасшие мир, не должны ли стоять воглаве этих спасателей? А то и взяться за работу первыми?
Он перевел дыхание, потряс головой, отгоняя шибко сложныемысли:
— Мрак, ты не больно-то думай... До снега что-то да успеем.Ведь наконец-то у нас времени прорва!.. Сколько книг непрочитанных... сколькотайн неразгаданных, как много можно узнать и научиться. Наконец-то можно начатьжить!.. Мы отыщем противоядие, а затем... затем начнем наконец-то жить. Просто,как все люди.
