в бельэтаже. Он пришёл позднее, к разделу плодов победы. Чтобы смять, уничтожить, выжечь саму память о лучшем, что было в движении фёлькише.
ЗЛОБНАЯ СИЛА ПОДЪЁМА
Странная эта энергия
Душам готовит распад…
В. Шалыт
Капитан и стукач
Первотолчок к превращению «шарашкиной конторы» слесаря Дрекслера в монстра тоталитарной власти был дан почти случайно. Политическим отделом IV округа рейхсвера (германские вооружённые силы 1919–1933 годов) руководил капитан Эрнст Рем. В его обязанности, помимо прочего, входила организация агентурной сети для выявления антигосударственных и антиармейских элементов, пресечения разлагающих тенденций, фиксации и стимулирования позитивных — с точки зрения командования — гражданских структур.
В осведомителях недостатка не наблюдалось: тысячи демобилизованных гнались за любым заработком. Согласие Адольфа Гитлера на эту работу за две марки в день и комнату в армейской общаге не выглядело чем-то исключительным. Но именно с этим ефрейтором у капитана Рема сложились доверительно близкие отношения. Более того, Рем стал для Гитлера если не другом (предсовнаркома, генсек или фюрер, как правило, не имеют личных друзей), то по крайней мере чем-то вроде приятеля. На пятнадцать лет, до эсэсовской пули.
Взгляды Рема основывались на довольно типичных идеях консервативных фёлькише — сильное авторитарно-милитаристское государство в виде «народной монархии». Капитан был стихийным кайзеристом, упёртым шовинистом и антисемитом. Но ярая враждебность к демократии, либерализму и марксизму сочеталась у Рема с неслабым зарядом популистской ненависти к «золочёной сволочи», отгородивший кайзера от народа да ещё и проигравшей войну.
Идеология Гитлера была чётче аритикулирована. В юности он запоем читал популярные брошюры великогерманских шовинистов. Тотальный культ государственной власти и военного насилия. Теория высшей расы. Ницшеанство и социал-дарвинизм. Антисемитизм и антидемократизм, доведёные до запредела. При этом демократия, либерализм, марксизм и коммунизм, с точки зрения Гитлера, порождались одним источником — всемирным еврейством, которое являлось тотальным врагом человечества. Впрочем, к полноценному человечеству Гитлер относил лишь арийскую германскую расу.
Всё это не было в особом ходу. На заре Веймарской республики в Германии были популярны идеи демократии. Партийную политику делали в основном социал-демократы, либеральная Народная партия и католическая партия Центр. Однако немалая часть общества ориентировалась на консервативно-авторитарную традицию или сдвигалась в правый радикализм. Немецкая национальная народная партия (ДНФП) потомственных «фонов» и крупных буржуа устраивала далеко не всех кайзеристов, не говоря о фёлькише. И именно Гитлер предложил сторонникам этих идей — потенциально многомиллионным — цельный, завершённый и активный формат. Он не останавливался ни на полуслове, ни на полпути.
Блеск урода
Казалось бы, гитлеровское мировоззрение не отличалось от идей «Общества Туле». Но сам этот человек мрачно-истеричного характера и на редкость уродской внешности сильно отличался от философствующих аристократов. Сын мелкого австрийского госслужащего после смерти родителей обвалился в люмпенство и прошёл ночлежное дно. Новые горизонты открыла ему война, в которую Гитлер окунулся, как в родную стихию и был награждён «Железным крестом». Он был готов действовать, знал, что ему делать, и обладал уникальным даром убеждения.
«Я умею говорить», — написал о себе автор «Майн кампф». При всей своей безумной самовлюблённости здесь Гитлер оценивал себя вполне адекватно. Это он умел блестяще. Хотя с очень особым блеском.
Поток пафосной брани, агрессивных призывов, простых лозунгов на жёстком немецком языке с простонародным сленгом действительно завораживал, подчинял, электризовал слушателей. С Гитлером невозможно было спорить — лавина его речей сметала любые возражения, к которым далеко не каждый оказывался способен. С Гитлером невозможно было не соглашаться — всё, выкрикнутое им, подавалось самоочевидной истиной, непризнание которой превращала в дурака либо врага. Его публичные выступления действительно становились триумфом воли. «Вне пощады мы и вне закона, злую силу дарят нам враги».
Но главный феномен, сделавший Гитлера политиком, лидером и диктатором, состоял в ином: он не ограничивался тем, что сейчас называется трёпом и трындёжем. Каждым словом он вбивал готовность к немедленному действию и заранее брал на себя любую ответственность и любую вину. С ним ощущалась надёжность выстроенной когорты, обречённой на победу.
В сентябре 1919-го Рем дал агенту Гитлеру очередное задание: посетить собрание ДАП, вступить в партию, по возможности возглавить. Задача была вполне реальной, Гитлер обладал нужными потенциями. Если бы перед капитаном пронеслись картины грядущих пятнадцати лет… Грандиозные исторические процессы запускаются порой почти с бодуна. Но если нечто объективно востребовано, оно «случайно» свершится.
«25» на 25
Впервые встретившись на партсобрании 12 сентября 1919 года Дрекслер и Гитлер остались довольны друг другом. При организационном переформировании Адольфу Гитлеру был вручён партбилет N 7. К исходу первого года существования в ДАП состояли меньше 200 человек.
Гитлеровские доклады 16 октября и 13 ноября становятся настоящими событиями: «Мы хотим мести! Победим нищету оружием! Наше время придёт!». Фишка была даже не столько в словах, сколько в их подаче — так в этой тухлой тусовке ещё не выступали. 20 февраля 1920-го Немецкая рабочая партия по предложению Гитлера переименовывается в Национал-социалистическую рабочую партию Германии (НСДАП).
В соавторстве с Дрекслером и политэкономом Готфридом Федером (идеолог «национально-производительного» капитала и враг «спекулятивно-еврейского») Гитлер разрабатывает программу НСДАП — знаменитые «25 пунктов» — и 24 февраля 1920 года публично оглашает её на собрании в пивной «Гофбройхауз». Ни о Дрекслере, ни о Федере не могло быть речи, поскольку рядом с Гитлером они не умели говорить речей.
«25 пунктов» ещё не выходили за рамки радикальных фёлькише. Германская великодержавность — объединение всех немцев в едином Рейхе, снятие ограничений Версальского договора, восстановление мощной призывной армии. Завоевание «жизненного пространства», захват чужих ресурсов — нацистская верхушка была постоянно помешана на том, что в Германии не хватит еды. Крайний немецкий шовинизм, спаянный с антисемитизмом — полноправное гражданство только на этнической основе, поражение в правах национальных меньшинств, прежде всего евреев. Авторитарное государственничество — жёсткая система централизованной власти, устранение оппозиции, национализация крупной промышленности. Социалистический популизм — конфискация «спекулятивных» доходов, «земля крестьянам, прибыли рабочим», примат общественных интересов над личными. Идеологический традиционализм — «нравственные акценты» в информационной политике, государственная система идеалистического воспитания, отказ от римского права в пользу «немецкого народного». Что особо умиляло в свете известного об этой партии — беспощадная борьба с преступностью… Завершалась программа так: «Лидеры партии берут на себя обеспечение выполнения вышеуказанных пунктов любой ценой, даже жертвуя, в случае необходимости, своими жизнями».
Четверть века «25 пунктов» оставались программой НСДАП. Но практическая политика партии определялась не этим документом, а последним приказом фюрера. И не в «25 пунктах» формулировалась тоталитарная
