знакома с дальними родственниками Юргена Грюнберга. И вроде бы даже училась в одной школе с его двоюродной бабушкой.
Мир и без того тесен, а суженный кружок аристократии ещё теснее.
— Горжусь вами, мальчики, — фрау Лёвенштайн не удержалась и потрепала молодых немцев по волосам.
Теперь, когда проблема с лишними трупами была решена, остался последний щекотливый момент. Пять девушек-инфернов, которые до сих пор не удосужились одеться и щеголяли по двору в трусах и лифчиках.
Старушка даже залюбовалась на подтянутых красоток. Что ж, она тоже была молодой. Правда, в её времена женщины купались едва ли не в платьях. Но она была егерем, и даже во времена её молодости это была относительная вольница нравов. Да и если бы все человеческие женщины были сложены так же превосходно, то вполне возможно, что и в этом мире люди не придавали бы одежде столь большого значения.
— Я так понимаю, что рогатых барышень было бы неплохо спрятать, — обратилась фрау Лёвенштайн к Жихареву.
— Не беспокойтесь об этом. Отсидятся в чулане, пока всё не закончится.
— Не отсидятся! — возмутилась фрау Гретта. — Женечка, вы меня расстраиваете. Скажите им, чтобы шли за мной. Посидят у меня, пока полиция не уедет. Девочки понимают наши языки?
— Две весьма неплохо владеют ацтекским и английским, — кивнул Евгений Евгеньевич. — Ариэль! Нага! Девчонки, идите-ка сюда!
Чуть ли не бегом фрау Лёвенштайн переправила инферн к себе в дом и пока что оставила их в гостиной. На то, чтобы заваривать чай и соблюдать прочие правила гостеприимства не было времени, а потому Ариэль с подругами по несчастью занялись разглядыванием фотографий.
А посмотреть было на что!
Фотографий оказалось много, очень много. Ими были обвешаны чуть ли не все стены комнаты. На них молодая и подтянутая Гретта Лёвенштайн позировала на фоне разломных тварей, будто рыбак, который хвастает рекордной рыбиной.
Где-то Гретта была запечатлена одна, а где-то в составе группы егерей.
Сирены тем временем были уже совсем близко.
— Ох, ёпьте, — именно так отреагировал полицейский, первым заглянувший во двор.
Полисмен тут же поймал на себе спокойные взгляды, проанализировал их и понял — егеря. А раз егеря, то скорей всего аристократы. А раз аристократы, то, — а-та-та! — ему, простому патрульному, без письменного разрешения с тремя подписями не стоит и пытаться даже на участок заходить.
Потом проблем не оберёшься.
Особенно здесь, в опорнике рядом с эпицентром. Тут на кого не чихни — обязательно нарвёшься на международный скандал. Тут такие аристократы, а здесь другие, а вот эти вообще третьи и оттуда-то. У этих так заведено, а у этих сяк… чёрт ногу сломит!
Однако кровавая баня в коттеджном посёлке — это в любом случае ненормально, даже если это разборка аристократов. Не отреагировать на такое просто-напросто нельзя.
А потому патрульный дружелюбно помахал всем ручкой, улыбнулся, вернулся в машину и вызвал на подкрепление особый отдел.
* * *
О-хо-хо…
Если бы не печать регенерации третьего уровня, я бы, наверное, сдох.
А так только жалел, что не сдох сразу.
После того, как погиб жрец, я сразу же отозвал Михаила Лунатовича обратно в Океан. Быстренько прошвырнувшись по покоям жреца, я нашёл и гостиную, и спальню, и рабочий кабинет. И там — вот приятный сюрприз — две папочки, с пометками «Жихарев» и «Чернов». Забрал обе.
Будь у меня пространственный карман — я бы забрал вообще всё. Потому что явно в этом кабинете масса ценнейшей информации. Но, к сожалению, изучать её мне некогда.
Я нырнул в тени и побрёл прочь из пирамиды. И вовремя — к покоям жреца уже бежал кто-то из охраны. Видать решили, что пора бы уже известить о вторжении разломной твари.
Состояние быстро ухудшалось, я всерьёз боялся грохнуться в обморок прямо в тенях, а в голове завертелись бредовые мысли.
Не мрачные, а именно что бредовые.
Так бывает от переутомления, когда раз за разом повторяешь про себя одну и ту же фразу, споришь сам с собой о вероятном исходе уже случившегося события, или попросту начинаешь гонять по кругу припев приставучей песни.
Н-да…
Удивил Чипахуа.
Удивил и заодно напомнил, что до былой мощи мне ещё качаться и качаться. Так что «спасибо» ему, что ли.
«Хозяин? — раздался в голове встревоженный голос Дили. Похоже, моё состояние отчасти передалось и белкусам. — Всё нормально?»
«Пойдёт, — ответил я. — Как у вас там?»
Как получилось, что я вообще её слышу? Избыток энергии усилил связь? Наверное…
«Всё хорошо. Пришла добрая старушка в розовом костюме и начала руководить уборкой».
«Это… весьма кстати. Передай всем, чтобы слушались её…»
«Э-э-э, — замялась Диля. — А как мне это передать?»
«Не знаю. Станцуй! — сил на то, чтобы что-то выдумывать не было, и я ляпнул первое, что пришло в голову. — Джимми! Джимми!»
«Хозяин, ты точно в порядке?»
Ох, мать его…
Совсем голова отказывать начинает. Из подсознания вылезают всякие неожиданные неожиданности.
«Не обращай внимания, — попытался я успокоить белку. — Скоро буду».
И сам не заметил, как очутился в машине.
Всё.
Наконец-то можно вылезти из теней. А то от перегрузки жгло уже, кажется, даже волосы.
— Да твою же ж, — выругался я, когда понял, что по старой привычке сел на пассажирское сиденье.
Открыв дверь, я попытался выбраться наружу, но вместо этого вывалился на парковку, как мешок с… как мешок с другими мешками. Вслед за разумом начало сдавать тело. На самом деле, всё пройдёт уже через десять-пятнадцать минут, но конкретно сейчас я был как никогда близок к вегетативному состоянию.
— Молодой человек! — услышал я со стороны закусочной. — Ваш заказ готов!
Собравшись с силами, я поднялся на ноги и изо всех сил изобразил из себя человека, который только что не валялся на асфальте. Помогло. Разум чуть прояснился. Самую высшую, — или низшую? — точку своего недомогания я миновал.
— Молодой человек, у вас всё в порядке?
— В полном! — я показал продавщице большой палец.
— Вам нездоровится? Я могу что-то для вас сделать? — барышня посмотрела на машину, потом на меня, потом снова на машину и снова на меня. — Давайте я отвезу вас до дома?
«Хайзяя! — в голову влез Чип. — Мусора нагрянули!»
Хм-м-м…
Так-так-так.
От вестей про полицию я окончательно взбодрился. Закрутились шестерёнки, заработали. Могучий мозг набирал былую силу.
— Простите, как я могу к
