двигался. Вовка взял палку и запустил в тигра. Тигр даже не пошевелился. Мы осмелели и стали швырять в него палками. Тигр не уходил. Тогда мы подкрались ближе и увидели, что это был вовсе не тигр, а вывороченный из-под земли пень. То, что мы приняли за уши, были просто сучья, а хвост был не хвост, а просто корень. Недаром говорится: у страха глаза велики. Мы подошли к дереву, положили в дупло листочек от календаря и пошли обратно. Вовка развеселился и стал смеяться надо мной:
— Ну что, напугался тигра?
— А ты, — говорю, — не напугался?
Луна зашла за тучи. В лесу стало совсем темно, но мы шли по дороге и не боялись заблудиться. Вдруг впереди послышался треск, будто кто-то наступил на сухую ветку. Мы остановились и стали прислушиваться. Впереди опять затрещало что-то.
— Лезем на дерево! — зашептал Вовка.
Я моментально очутился под деревом и полез по стволу вверх. Вовка лез следом за мной и хватал меня руками за пятки, а мне казалось, что это меня уже тигр за ноги хватает. В одну секунду мы очутились на самой верхушке дерева и затаили дыхание. Сначала всё было тихо, потом снова затрещали сучья.
— Слышишь? — прохрипел Вовка.
— Может быть, это просто заяц? — говорю я.
— Нет, большой зверь, тяжёлый — толстые сучья ломает. Наверно, тигр или какой-нибудь другой хищный зверь.
Я пристально всматривался в темноту, но ничего разглядеть не мог. Треск на минуту утих. Потом послышались осторожные, крадущиеся шаги. Зверь остановился под нашим деревом и принялся что-то жевать.
— Кого-то поймал и жрёт, — прошептал Вовка.
Зверь долго жевал.
— Что-то большое поймал, никак съесть не может, — говорил Вовка.
Потом зверь фыркнул и зашагал в сторону. Шаги стихли в глубине леса. Мы ещё долго сидели на дереве. У меня онемели руки, и я думал, что свалюсь с дерева, если ещё посижу немного.
— Что же, мы будем до утра здесь торчать? — говорит Вовка. — Бежим домой.
Мы потихоньку слезли с дерева. Тут позади снова послышались шаги. Мы как побежим! Сзади что-то затопало и побежало за нами. Мы выбежали из леса и помчались по полю, так что ветер свистел в ушах, а за нами, не отставая ни на шаг, мчался зверь и стучал ногами, так что земля дрожала. В одну минуту мы очутились в лагере, вскочили в дверь и закрыли её на крючок.
Тут мы остановились, чтобы перевести дух. За дверью слышалось громкое сопение зверя. Но теперь нам уже не было страшно. Вовка нагнулся и стал смотреть в замочную скважину. Он долго смотрел.
— Ну, что ты там видишь? — спросил наконец я.
— Ты знаешь, мы, кажется, от осла удрали! — сказал Вовка.
— Как от осла? — удивился я.
— Вот посмотри.
Я приложил глаз к замочной скважине и увидел перед собой глупую ослиную морду. Луна выглянула из-за туч, и всё было хорошо видно. Осёл стоял на крыльце перед дверью, шевелил своими длинными ушами и раздувал ноздри. Видно, он очень устал, пока бежал за нами.
— Это всё ты виноват! — сказал Вовка. — Ты его приучил за собой бегать, вот он и погнался за нами.
Мы с досадой плюнули и пошли спать. Ребята в нашей комнате ещё не спали. Они уже начали беспокоиться о нас. Вовка рассказал, что с нами в лесу случилось. Все смеялись, когда узнали, что мы испугались осла.
А наутро ребята нашли в дупле листочек от календаря. Слава про нас разнеслась по всему лагерю и дошла даже до Фёдора Петровича. Фёдор Петрович вызвал нас к себе и полчаса распекал за то, что мы ушли ночью из лагеря. Вовка оправдывался.
— Мы же должны развивать в себе храбрость, — говорил он.
— Дисциплину вы должны развивать в себе! — сказал Фёдор Петрович. — Это вам нужнее всего. А храбрости у вас, я вижу, и так хоть отбавляй.
Фёдор Петрович велел нам собирать свои вещи и сказал, что после обеда придёт машина и увезёт нас обратно в город. Мы со слезами просили оставить нас в лагере и обещали не развивать в себе больше храбрость, а развивать только дисциплину. Фёдор Петрович сжалился над нами и оставил нас в лагере.
С тех пор мы с Вовкой развивали в себе дисциплину.
Вот и всё про тигра, то есть не про тигра, а про осла, потому что никакого и тигра-то не было. Это Женя и Толя нарочно выдумали, чтоб попугать нас.
