занялась мать. Все счастливы. Все довольны. А я побоку. Только просторную квартиру в одиночестве занимал после развода и разъезда родителей. А ведь можно было продать и сделать денежный вклад в новоиспечённые ячейки общества. Что, собственно и было сделано совсем недавно. Продали. Вернее, обменяли с доплатой. Метраж моей жилплощади значительно уменьшился. А мне много и не надо. Я неприхотливый. Зато теперь, как в поле ветер. Хотя… Ветром в поле я был, мне кажется, всегда. Не привыкать.
Что представляет собой происходящее сейчас в моей квартире действо?
Вписка/ тусовка/ вечеринка. Посвящённая началу нового учебного семестра. Я хоть отношения к студенческому братству уже не имею, но согласился на предложение Тимура устроить на своей территории всю эту движуху. А чё? Надо вливаться в коллектив, налаживать старые связи, обзаводиться новыми. Не был в этом городе несколько лет, хотя в школьные годы часто приезжал на каникулы. Тусили с Тимуром, будь здоров. Потом наша дружба с братом пошатнулась. Я бы даже сказал, треснула. Но это уже в прошлом. Я и не вспоминаю о случившемся. Почти не вспоминаю. Тем более предмет наших с Тимуром разногласий уже давно не стоит всего этого.
Что касается, денежного вопроса данного собрания, тут я не особо пострадал. Заранее приглашённый народ, которому скинули координаты предстоящей тусни, действовал слаженно. На всё скинулся, всё принёс, всё разложил. А я, как гостеприимный хозяин, лишь радушно открыл двери.
Итак. Начало сентября. Вечер. За окном уже румянится закат. Под воздействием принятого внутрь алкоголя, вдыхаемого в лёгкие никотина и доносящихся до ушных перепонок звуков расслабляющей музыки никого уже не смущает ограниченное пространство моей квартиры. Накрываемые теплым приватным светом настенного освещения все разбредаются по кучкам, в которых ведутся кулуарные беседы с примесью мата и пошлых шуточек.
Я с Тимуром зависаю на кухне, из которой открывается хороший обзор на прихожую и толпящихся там девушек.
— Смотри, сколько рыбок плавает, — брат затягивается сигаретой и ленивым движением головы изображает, что типа выдыхает табачный дым в открытую настежь форточку. — Не дождавшись моей ответной реплики продолжает: — Знаешь, чем отличается хорошая вечеринка от плохой?
— Чем? — открываю об крышку стола стеклянную бутылку газировки. Сегодня не хочу превращать своё тело в жидкость с помощью алкоголя. Ведь на правах хозяина квартиры надо сохранять трезвость ума.
— На плохой вечеринке никого не хочется трахнуть, — Тимур подмигивает девушке, которая встречается с ним взглядом.
— И какую ты даёшь оценку сегодняшнему мероприятию?
— Вечеринка ОЧЕНЬ ХОРОШАЯ, — очередная затяжка. — Жаль только места маловато. Но заднее сиденье моей тачки никто не отменял. Верно?
— Согласен, — замечаю, как открывается входная дверь, и в изрядно опустевшую прихожую заходят две девушки.
Одна из них немного полноватая блондинка, зато в достаточно откровенном наряде. А другая — брюнетка… В какой-то мешковатой одежде. И не поймешь, что там под всеми этими слоями скрывается. Но рубашка прикольная. С пуговицами почему-то на спине.
— О, Гордеева, — Тимур спешно тушит сигарету и за пару шагов оказывается у дверного проёма. — Пришла на запах тестостерона и похоти?
Брюнетка, которой видимо был адресован вопрос, кидает в сторону Тимура презрительный взгляд. Настолько презрительный, что и меня рикошетом цепляет.
— Похотью? Да вот как только тебя увидела, так сразу нехотью запахло.
Даже не смотря на то, что Тимур стоит сейчас ко мне спиной, замечаю, как он сразу напрягается.
— Динозавр, ты тоже пришла, — пытаясь сохранить безразличие в голосе, брат своё внимание обращает на блондинку, — не боишься, что платье на тебе треснет?
— Соко҆вич, отвали, — огрызаются в ответ, теряясь в недрах комнаты.
— То рыбки, то динозавры… Не девушки, а обитатели зоопарка, — наблюдаю за Тимуром, который заглядывает в холодильник.
— Я бы даже сказал, что террариума. Но от этого ещё интереснее, — достает запотевшую банку пива. — Пошли знакомиться с живностью.
* * *
— Слушай, Артёмка, а давай, как в детстве? Замутим что-нибудь, — на коленях Тимура уже сидит какая-то девчонка, что не мешает ему вести диалог со мной.
— Услышать от тебя «замутим что-нибудь» всегда означало вляпаться в какую-нибудь хрень.
— Да ладно, будет весело.
— Ну, давай, — безразлично жму плечами. — Всё равно уже начинаю озябать, так хоть взбодрюсь немного. Вспомню лихие молодые годы.
— Предлагаю спор, — Тимур гладит колени ластившейся к нему девчонки. — На кону бутылка коньяка. Очень дорогая бутылка.
— На что спорим?
— На что… — хмыкает, указывая взглядом в угол комнаты, где в кресле в одиночестве сидит та самая девушка в рубашке с пуговицами на спине. — На Гордееву.
Глава 2. «Действуем по ситуации»
Артём.
— Почему именно на неё?
— Потому, что Гордеева у нас известная девочка-ромашка-неберушка-недавашка.
— Спасибо, конечно, за такой подробный описательный портрет. Но ты не ответил на мой вопрос.
— Любого, кто распускает в её сторону свои части тела, она сразу посылает к великой китайской горе Кху Ям.
— И?
— Не хочешь проверить, насколько далеко смогут зайти твои части тела?
— Если ты предлагаешь с ней переспать, то делать это на спор я не буду.
— Что, Артёмка, внешне изменился, а внутри всё такой же правильный, скучный и неазартный?
Не, я далеко не такой. Жизнь научила меня, что моя правильность нахер никому не сдалась. Отчего я какое-то время назад из доброго и хорошего мальчика переквалифицировался в скверного и нордического. Но элементарного уважения к девичьей чести я не растерял с годами.
— Спать с девушкой за бутылку коньяка? Даже не знаю, кого в данном случае ты больше оскорбляешь такой перспективой: меня или её.
— Можем повысить ставки. Гордеева того стоит. Она — цветочек нежный. Не пьёт, не курит. Не девочка, а мечта.
— Что же сам о ней не мечтаешь?
— Закрой ушки, котёнок, — Тимур обращается к своей спутнице, продолжающей елозить на его коленях. — Мечтаю, ещё как, — ухмыляется, даря девушке за покорность мажущий поцелуй в щёку, при этом, не переставая пилить взглядом Гордееву. — Только у нас с ней свои счёты.
Та, которую мы в данный момент обсуждаем, находится в противоположном от нас углу комнаты. И, похоже, её совсем не парит одиночество. Она ни взглядом, ни жестом, ни каким-либо другим невербальным способом
